Театр Мориса Метерлинка - Ефим Григорьевич Эткинд
— «И что ж, — вы спросите, — ему открылось?»
Не знаю. Только полумертвым, бледным
Он утром найден был у ног Изиды.
О том, что видел он и что узнал,
Он не поведал никому. Навеки
Он разучился радоваться жизни…
Прежде и Метерлинк стоял на такой точке зрения. Теперь он с ликованием утверждает всемогущество Человека: Тильтиль открывает дверь к великой тайне природы и радостно видит синих птиц истины.
Не менее символичен эпизод «Лес». Деревья и животные ревниво оберегают свою тайну, они враждебны Человеку, они не хотят отдать ему Синюю Птицу, «великую тайну вещей и счастья». Деревья и звери судят Человека и приговаривают его к смерти. И вот оказывается: маленький мальчик, вооруженный карманным ножом и поддержанный лишь собакой, сильнее всех обитателей лесов. Как бы ни сопротивлялась природа, как бы она ни бунтовала, человек — царь ее. Метерлинк утверждает величие Человека.
Но апофеоз этого величия — эпизод «В Царстве Будущего». Тильтиль оказывается среди не родившихся еще детей, он видит грядущих благодетелей рода людского: изобретателей самолета, межпланетных кораблей, великих преобразователей природы, людей, которые найдут средство для продления жизни, откроют способ согреть землю, когда погаснет солнце, уничтожат общественную несправедливость и даже победят смерть. Утопия, изображенная Метерлинком в этой сцене, — это гимн всемогущей мысли, не знающей преград, мысли, которая одержит верх над силами природы и над несправедливостью общества. Впрочем, Синяя Птица, пойманная Душой Света в Царстве Будущего, на земле меняет цвет — она становится красной. Душа Света говорит по этому поводу: «Синяя Птица, по-видимому, или вовсе не существует, или меняет окраску, как только ее сажают в клетку…». Это глубокое замечание: обретенную истину нельзя считать абсолютной, нельзя познание считать законченным. Познание — процесс бесконечный. Остановка на пути познания — это смерть познания. Синяя Птица в клетке — символ именно такой остановки. Счастье дается человеку именно в процессе бесконечного приближения к абсолютной истине — по ступеням истин относительных.
Есть и другое отличие человеческого счастья — то, которое Метерлинк раскрыл перед нами в «Монне Ванне» и в «Жуазель»: счастье заботы о другом человеке. В этом смысл той Синей Птицы, которую Тильтиль находит у себя дома: птица оказывается синей, когда он отдает ее больной девочке, внучке мадам Берленго.
«Синяя Птица» пронизана фольклорными мотивами (костюмы Кота в сапогах, лакея из «Золушки», времен года из «Ослиной шкуры», Синей Бороды, Мальчика-с-Пальчик, Гретель и т. п.), но важнее общая сказочная интонация пьесы, господствующий в ней взгляд на мир, пленительный по детской свежести и непосредственности. Об этом говорил Александр Блок в речи, произнесенной актерам Большого драматического театра в 1920 году: «Только сказка умеет с легкостью стирать черту между обычным и необычайным и в этом вся соль пьесы… Этот ритм, имя которому — жизнь, остановка которого есть смерть, этот ритм присутствует в каждой народной волшебной сказке; им проникнута и сказка Метерлинка, корни которой теряются в глубине народной души»[21]. Блок был прав, утверждая глубокую народность пьесы-сказки Метерлинка. Народны и общая интонация вещи, и свойственный ей колорит, и сказочно-басенная характеристика животных, и пронизывающий всю пьесу веселый, добрый юмор, и оптимизм. Именно в народности «Синей Птицы» секрет ее необыкновенной поэтической прелести.
7
Спустя десятилетие, в 1918 году, Метерлинк написал продолжение «Синей Птицы» — феерию «Обручение», которая как бы подводила итог творческой и философской эволюции драматурга. Мы снова встречаемся с Тильтилем, он вырос, ему скоро исполнится шестнадцать. Юноше предстоит выбор невесты; в этом ему помогает Фея Берилюна, отправляющая Тильтиля вместе с семью девушками, из числа которых он должен выбрать жену, в Страну Предков и Страну Неродившихся Детей. Дело в том, что человек не волен сам выбирать себе спутницу жизни: хочет он или не хочет, но это делают за него другие — бесчисленное множество предков, а также все его внуки и правнуки.
И вот Тильтиль отправляется к Предкам. В выборе принимают участие все — от Великого Предка, первобытного дикаря с дубиной, до Предка-пьяницы, Предка-убийцы и пользующихся в роду наибольшим уважением Великого Бедняка и Великого Крестьянина. Драматург постоянно раскрывает условность приема; персонажи то и дело напоминают зрителю, что представляемое зрелище иллюзорно, что оно протекает в сознании героя.
«Обручение» в символистской форме раскрывает центральную идею натуралистической литературы: свобода воли — химера, поступки человека определяются законами природы, важнейший из которых — закон наследственности. Людям только кажется, что они действуют в соответствии с собственным желанием, между тем как на самом деле они подчинены множеству не до конца еще познанных ими законов.
Для того чтобы не ошибиться в выборе жены, необходимо, чтобы выбор делал не один человек, но весь род, нужно уметь прислушиваться к голосу рода, живущего в каждом человеке. В бессмертии рода залог бессмертия каждого из его отдельных членов — идею эту Метерлинк впервые выразил еще в 1901 году в книге «Жизнь пчел». Лишь на этом пути человек может обрести свое счастье.
«Обручение» — тоже пьеса о поисках счастья, в этом смысле она и продолжение и новый вариант «Синей Птицы». Только в «Синей Птице» речь шла главным образом о счастье в познании, а здесь — о счастье в любви и семье. Не случайно выбор Тильтиля, то есть и предков его, и Будущих Детей, и его самого, падает на Мажуа (имя это в переводе значит — «моя радость»), ту самую девушку, которой Тильтиль когда-то отдал свою горлицу, свою домашнюю Синюю Птицу. Смысл «Обручения» в том, что каждый человек подчинен многим внутренним законам, которые следует познать, и что счастье его зависит от умения понять самого себя, понять тот сложный конгломерат прошлого, настоящего
