Дальнее чтение - Франко Моретти
236
Другим видом заглавий, исчезнувшим в конце XVIII в., было «заглавие-компиляция», такое как «Яйцо, или Воспоминания Грегори Легкомысленного, эксквайра: вместе с трудами мистера Фрэнсиса Хилого, Фредерика Краснощекого и Бена Высокопарного. К ним добавлены суждения Пэтти Надутой, Люси Лакомой, Присциллы Полной. А также воспоминания Достопочтенного Щенка, или бонтон, выставленный напоказ: вместе с анекдотами Достопочтенного Негодяя. Собрано Прославленной Наседкой и представлено публике Знаменитым Смотрителем петухов» (1772) («The Egg, Or the Memoirs of Gregory Giddy, Esq: With the Lucubrations of Messrs. Francis Flimsy, Frederick Florid, and Ben Bombast. To which are Added Private Opinions of Patty Pout, Lucy Lucious, and Priscilla Positive. Also the Memoirs of a Right Honourable Puppy. Or Bon Ton Display’d: Together with Anecdotes of a Right Honourable Scoundrel. Conceived by a Celebrated Hen, and Laid Before the Public by a Famous Cock-feeder»). Подобно тому как пересказы привлекали внимание читателя к множеству эпизодов на диахронической оси, компиляции делали акцент на «горизонтальном» увеличении перспектив, персонажей и мест – это была наивная, подобная плутовскому роману, поэтика «разнообразия» (если использовать ключевое слово эпохи) в тот самый момент, когда романная структура становилась более жесткой и гомогенной. Пересказы и компиляции, выбившиеся из времени, стали совсем невообразимыми в XIX в.
237
Во время обсуждения этой статьи Сэм Боулс (Sam Bowles) заметил, что если все действительно шло в сторону коротких заглавий, то последние должны были «поощряться» культурной экосистемой и быть в среднем более успешными, чем заглавия других типов. Да, так должно было быть. Так как Джеймс Рейвен (James Raven) уже установил, какие из 1400 романов, опубликованных в период 1770–1799 гг., выдержали к 1829 г. по меньшей мере 5 переизданий (см. ‘Historical Introduction: the Novel Comes of Age’ в: The English Novel 1770–1829: A Bibliographical Survey of Prose Fiction Published in the British Isles, vol. I, Oxford 2000, p. 40), я сравнил длину этих 65 названий с медианным значением по году публикации. Конечно, я ожидал, что они будут значительно короче, однако дело обстояло иначе: 32 заглавия действительно были короче медианы, но 29 были длиннее (а порой намного длиннее), а 4 оказались такой же длины.
Кажется, эти результаты свидетельствуют о следующем: несмотря на то что переполненный рынок оказывает сильное негативное давление на длинные названия, он остается относительно незаинтересованным, когда определенная длина уже достигнута. Он накладывает запреты на одном конце спектра, но не предписывает значения для другого. Сравнительные исследования других европейских традиций должны предоставить дополнительные доказательства на этот счет. Если Эджуорт и Остин используют названия существенно короче, чем их современники, Филдинг, Смоллетт и Берни остаются несколько ниже медианы, Ричардсон и Радклифф придерживаются среднего, тогда как Скотт, Галт и Диккенс часто предпочитают игру с чрезвычайно длинными заглавиями (выбор которых уже начинает казаться причудливым и устаревшим): «Рассказы трактирщика, собранные и опубликованные Джейдедайей Клейшботэмом, школьным учителем и псаломщиком Гэндерклю», «Приходские хроники, или Летопись Делмейлинга во время Достопочтенного Мики Болуиддера, написанная им самим»; «Торговый дом Домби и сын. Торговля оптом, в розницу и на экспорт».
Если инициаторами сокращения названий не были ни «успешные», ни «канонические» романисты, значит, должен был быть кто-то еще: писатели, которые, как мы увидим в следующем разделе, не были ни особенно популярными, ни особенно хорошими. Вероятно, как только литературная система начала двигаться в определенном направлении, некоторые усовершенствования были настолько неизбежны, что не требовали особого таланта. А возможно, – как я предположил ниже, в сноске 14, – в этом случае ключевая переменная была не литературной, а политической.
238
Jean-Louis Flandrin, ‘Sentiments et civilisation. Sondage au niveau des titres d’ouvrages’, Annales, September – October 1965, p. 939. В дальнейшем я надеюсь исследовать «среднее заглавие» этих 110 лет и начать с формулы на «или» (‘or’) («Памела, или Вознагражденная добродетель»; «Вензеншон, или Лабиринты любви»; «Ман-фронэ, или Однорукий Монах»). В базе данных более 2 тысяч подобных заглавий используют от 3 до 15 слов, а значит, заполняют ровно половину поля. Чтобы создать некоторое представление о масштабе распространения этого «или» в базе данных заглавий XVIII в., скажу только, что по частотности это слово стоит на четвертом месте, следуя за “the”, “of”, “a” (и опережая «и»!). Для сравнения – в «Севере и Юге» Гаскелл «или» по частоте занимает 44-ю позицию, в «Нашем общем друге» Диккенса – 55-ю.
Помимо квантитативных причин, формула на «или» является важной, поскольку она кодифицировала форму «двойного» заглавия, в которой вторая часть (по правую сторону от «или») является толкованием первой: Уэверли, то есть события 60-летней давности; Памела, история, в которой добродетель вознаграждается. Во всех этих случаях мы уже вступаем за пределы заглавия как пересказа, но и не достигаем мира «Белинды» или «Доводов рассудка» (Persuasion), как если бы «или» было чем-то вроде запоздалой мысли, затруднения – возможно, одно слово не совсем подходит для заглавия, давайте на всякий случай добавим что-нибудь еще. Компромиссная форма, сосуществовавшая сначала с пересказами, а затем с короткими заглавиями, формула на «или» служила посредником между объяснительными и интуитивными стратегиями, однако по мере того, как читатели привыкали к намекам, эта формула теряла смысл своего существования. К 1900 г. она была уже в прошлом.
239
Холдейн Дж. Б. С. О целесообразности размера // Фельдман Г. Э. Джон Бэрдон Сандерсон Холдейн. М.: Наука, 1976, с. 191.
240
Нет необходимости повторять, что разные имена – Эвелина, Мария и Молл; Эдвард, Том и Дик – вызывали различные семантические ассоциации – замечательная тема для дальнейшего исследования.
241
Одной из неожиданностей этого исследования стало то, что женские персонажи чаще обозначаются своим полным именем, нежели просто именем. В рассматриваемом веке старая аристократическая (и часто французская) традиция формы собственного имени – Роза де Монморье, Элоиза де Монблан (Rosa de Montmorien, Eloise de Montblanc) – нашла новое, «буржуазное» (и британское) воплощение в «Алисе Лемингтон», «Маргарет Грэхем» (Alice Lemington, Margaret Graham). Золотой век матримониального сюжета и заглавий, содержащих только имена (без фамилий), приходится на время между этими двумя альтернативными типологиями.
242
В целом в этот период мужские имена численно превосходят женские на 10 %, вероятно,
