Златая цепь на дубе том - Борис Акунин
2014 год стал важной вехой в российской истории. К этому моменту все атрибуты имперского устройства были восстановлены, и произошел переход к этапу экспансии, обязательному для всякой империи.
Этому предшествовали события в Украине. В феврале народная революция свергла близкого к Путину президента Януковича. Новое украинское правительство заявило о курсе на интеграцию с Европой, что было воспринято в Москве как вызов. К этому времени там сложилась официально не провозглашенная, но последовательно проводимая в жизнь концепция России как «регионального лидера», в зоне влияния которого находится большинство бывших союзных республик. В 2008 году Россия даже применила вооруженную силу, когда Грузия стала вести политику, независимую от Москвы: в наказание у маленькой соседней страны отторгли часть территории. Запад отнесся к этому инциденту без особенной тревоги, проблем на международном уровне у Путина не возникло.
Таким же образом он теперь решил наказать Украину, которую привык считать квазигосударством, российским сателлитом. Была у агрессии 2014 года и еще одна, не менее важная цель. Опасаясь, что российская оппозиция, вдохновившись украинским примером, попробует устроить в Москве такую же революцию, диктатор решил ужесточить режим внутри страны.
Оба удара были нанесены одновременно.
24 февраля суд отправил в тюрьму первую группу политзаключенных, участников антиправительственной манифестации 6 мая 2012 года. Это стало первым шагом от авторитарного режима к тоталитарному. Градус репрессий против инакомыслящих с этого момента начал повышаться, а число политзаключенных увеличиваться.
Три дня спустя в украинском Крыму был высажен десант, и затем, в немыслимо короткий срок, в середине марта, под военным контролем был проведен «референдум» о присоединении полуострова к Российской Федерации.
Внешняя агрессия могла означать только одно: Путин решил стать пожизненным диктатором. Человек, который собирался бы в установленный конституцией срок уходить в отставку, не пошел бы на риск оказаться под судом за грубое нарушение международного права.
В апреле российские вооруженные подразделения вторглись в другой украинский регион — Донбасс, по преимуществу русскоязычный, инициировав там сепаратистский мятеж.
Когда-нибудь закулисная подоплека этих событий выяснится, но с небольшой исторической дистанции логика двухступенчатой операции Крым-Донбасс выглядит следующим образом. Путин создал очаг напряженности в Донбассе, чтобы потом «разменять» этот проблемный регион на признание Украиной утраты Крыма. Если так, план не сработал. В Донбассе развернулся долгий военный конфликт, то обострявшийся, то временно сдерживаемый непрочными перемириями. Противостояние тянулось год за годом.
В сентябре 2015 года Путин попытался точно таким же образом надавить уже не на Украину, а на поддерживающий ее Запад: отправил войска в помощь сирийскому диктатору Асаду, угрожая «вернуться» на Ближний Восток. Как и с «донбасским гамбитом» из этой затеи ничего не вышло. В конце концов, потратив много денег и погубив много людей, Россия была вынуждена из Сирии уйти, и промосковский режим пал.
Военные операции «на земле» дополнялись войной иного рода, диверсионно-идеологической. Российские спецслужбы стали вести активную деятельность по дестабилизации политической жизни в самых разных странах — примерно так, как это в свое время делал Советский Союз, поддерживая оппозиционные движения и выступления внутри «капиталистического лагеря». Только лозунги теперь стали совсем иными, нереволюционными.
В середине 2010-х годов наконец сформировалась идеология «путинизма» — последняя из обязательных «опор» восстановленной конструкции. В официальной терминологии для нее появилось особое обозначение, намеренно старообразное словосочетание «духовные скрепы». В «Большой российской энциклопедии» оно разъясняется как «нематериальные ценности, объединяющие народы России в единый державный общественный союз». А в пропагандистском фильме, снятом к 25-летию путинского правления, «национальный лидер» (общепринятое титулование Путина) говорит: «Каждый россиянин осознал, что он и есть государство». Это просто классическая формулировка одного из четырех непременных законов «ордынскости».
Современная российская идеология складывается из двух компонентов. Во-первых, из всегдашнего постулата о том, что главной ценностью России является государство, которое должно быть великим и которому каждый гражданин должен служить верой и правдой. Во-вторых, из букета ультраконсервативных лозунгов. Вторая составляющая представляет собой попытку использовать «мягкую силу» в противостоянии с коллективным Западом, который вплоть до последнего времени активно продвигал либеральную повестку, делающую упор на защиту прав беженцев и меньшинств, гендерную революцию, всякого рода diversity. Эти тенденции настраивали консервативную часть общества, в том числе в западных странах, против «левацких трендов». Демонстративная пропаганда «традиционных ценностей» — авторитета церкви, двухполой любви и крепкой семьи, неприязни к иммигрантам и возвеличивания «коренной нации» — по расчету кремлевских идеологов должна была превратить Москву в Мекку всемирного консерватизма. На международном уровне этот курс принял вид ориентации на самые недемократические режимы и на поддержку антилиберальных, ксенофобских партий, в которых Россия видела естественных союзников. Специальные структуры, созданные российскими спецслужбами, пытались оказать влияние на избирательные кампании в демократических странах, вели агитацию в соцсетях и так далее.
Собственно говоря, ничего нового в путинской идеологии нет. Используемые для внутреннего употребления «скрепы» (великий правитель, великая этика, великий русский народ) — это та же идейная триада «самодержавие-православие-народность», которую изобрели еще при Николае Первом. Неново и использование популистских идей в идейной борьбе с Западом, просто в постреволюционные времена это был набор ультралевых лозунгов, а теперь — ультраправых.
Проблема классического российского государства, однако, в том, что «мягкой силой» оно владеет неважно. Поэтому и на внутреннем, и на внешнем фронте успехи этой стратегии оказались скромны. Жители Российской Федерации, совсем как в позднесоветские времена, «терпят, но не верят». На мировом уровне из России оплота «традиционной морали» тоже не получилось — этому помешал переход украинского конфликта из формата «гибридной войны» в полномасштабное военное столкновение.
Если говорить о закономерных и субъективных факторах в исторических событиях, то нападение России на Украину в феврале 2022 года безусловно было «личным проектом» Владимира Путина. Стремление к экспансии для возрожденной империи было естественно и неизбежно, но форма открытой агрессии для Европы двадцать первого века выглядела явным анахронизмом.
Причины, подтолкнувшие диктатора к такому шагу, известны. Патовая ситуация в затянувшемся украинском конфликте и связанные с этим экономические трудности привели к тому, что рейтинг Путина стал ползти вниз и к началу 2022 года спустился до уровня восьмилетней давности. Тогда резко поднять уровень поддержки удалось за счет захвата Крыма — российское массовое сознание восприняло это как победу. На такой же эффект рассчитывал правитель и отдавая приказ о «специальной военной операции», целью которой теперь было уже не отторжение территорий, а смена власти в Киеве.
Всякий долго правящий диктатор, окруженный раболепием
