Средиземноморская Франция в раннее средневековье. Проблема становления феодализма - Игорь Святославович Филиппов
Вино входило в рацион питания всех социальных слоев. Цезарий, правда, сообщает, что некоторые "рустики", т. е. сельские жители из числа самых темных, помимо вина, пьют еще какие-то напитки собственного изготовления, но о чем идет речь, остается только догадываться[1558]. В целом же, из его проповедей следует, что обычным питьем было именно вино; он исходил из того, что вино подают нищим[1559]. Семь столетий спустя в Агде особый госпиталь для бедных имел свои виноградники[1560]. В Авиньоне беднякам также подавали вино, не лучшее, конечно, но все же не пикет[1561], тогда как слуги и наемные работники (например, госпитальеров Маноска и Фоса), часто довольствовались разбавленным вином, известным как tempra или limpha[1562]. Сообщения источников изучаемой эпохи менее внятные: изредка упоминается "старое"[1563], также "чистое" (т. е. неразбавленное)[1564], "хорошее", "отличное", "лучшее" вино[1565]. Сведения о конкретных сортах вина единичны[1566]. Наряду с вином изредка говорится о "напитках"[1567], но о чем идет речь, сказать затруднительно.
Третья базовая культура региона — олива — в большей мере, чем все другие, определяет аграрный пейзаж Средиземноморья. В языческой древности ее считали даром богов. В Библии она неоднократно упоминается как символ изобилия и здоровья, но лучше всего отношение к этой культуре передает рассказ о потопе: о том, что вода начала спадать, Ною возвестил голубь, принесший ему в клюве свежий масличный лист (Быт. 8.11). В христианском мире этот рассказ понимали как указание на богоугодность оливы; об этом внятно говорится в решениях Нарбонского собора 1054 г., определившего нормы поведения в дни Божьего перемирия[1568].
Для подобного отношения имелись и другие, более земные, причины. Олива поражает уже самим долголетием: четыреста лет для масляничного дерева — далеко не предел, так что, с точки зрения отдельного человека, живет оно практически вечно. Обычно она начинает плодоносить на пятый год, будучи совсем еще небольшим деревцем, и уже через 10 лет, постепенно входя в силу и обретая все более мощный ствол и пышную крону, дает нормальный урожай. (Впрочем, в новое время в Провансе предпочитали относительно малорослые деревья, не более 5 метров, позволяющие обойтись без варварских способов сбора урожая, вроде сбивания плодов шестом). При всем ее южном облике, олива неприхотлива, растет на достаточно бедных суглинистых и супесчаных почвах, не слишком подходящих для зерновых, выдерживает морозы до 10 градусов ниже нуля и в зрелом возрасте приносит до 40 кг плодов с дерева. В зависимости от сорта, ягода оливы содержит до 80% масла, при этом жмых идет на корм скоту. Олива не требует особых забот иначе как во время сбора урожая, но это тяжелый и медленный труд: хороший хозяин дерево не трусит, вручную же, стоя, по большей части, на лестнице, за день непросто набрать и 10 кг. Судя по практике последних столетий, занимались этим в основном женщины и дети[1569]. Сбор олив приходится на ноябрь и даже декабрь, когда плоды начинают темнеть и дают масло лучшего качества. Не случайно, оброк оливковым маслом вносили, как правило, на Рождество[1570]. Неудобство в том, что на равнине это время совпадает со временем посева, поэтому велико искушение отложить сбор плодов до зимы, когда крестьянин более свободен. В результате работы растягиваются иногда до марта, и оливки собирают уже черными; по вкусу они не уступают зеленым, но масло, которое из них получают ("весеннее", иначе "белое масло"), не идет ни в какое сравнение с обычным и к тому же быстрее портится; пускают его не столько в пищу, сколько на лампады[1571]. Тем не менее, не взирая на возражения ученых агрономов, сбор оливок зимой широко практиковался и в древнем Риме, и в новое время. Применительно к средним векам, этот вопрос не изучен, как и технология изготовления масла. Давильный пресс, который здесь издревле называли torcular, достаточно часто упоминается в источниках, но без каких-либо подробностей[1572].
В античности роль оливы была исключительно велика. Это был один из главных предметов потребления и, соответственно, торговли и государственных перевозок. Средиземноморская Галлия не была в числе важных экспортеров оливкового масла, но себя она им обеспечивала. Плиний даже считал, что по производству масла, равно как зерна и вина, Галлия не уступает Испании, которая, после Африки, была важнейшим поставщиком этого продукта на рынки Империи[1573]. Согласно Цицерону, после основания Нарбона сенат, стремясь уберечь римских поселенцев от падения цен, регламентировал посадки лозы и оливы[1574]. Раскопки подтверждают, что масштабы производства и потребления этого продукта в регионе были значительны[1575]. Что же касается средневековья, общего мнения по этому вопросу нет.
Как и повсюду в христианской Европе, оливковое масло (oleum) использовалось в регионе в богослужебных целях. Кроме того, оно традиционно рассматривалось как лекарственное средство. Помимо Катона и Колумеллы, следует вспомнить Галиена, упомянувшего некое "массилиотское снадобье", изготовленное из олив[1576]. Сходная практика засвидетельствована Евангелием и некоторыми отцами Церкви[1577]. В средние века различали "святое масло", т. е. елей, и "масло для больных"[1578]. В большом количестве масло шло на лампады[1579], хотя в ходу были, конечно, и восковые свечи[1580]. Но в Средиземноморье оно играло исключительно важную роль еще и в рационе питания, так что Цезарий имел все основания считать его "превосходнейшей из всех жидкостей"[1581]. Как уже говорилось, он видел в нем один из главных
