Златая цепь на дубе том - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович

Тактика советской стороны с учетом отчаянного положения, в котором находилась Россия, выглядела нелепо. Большевистские вожди искренне верили в идеи, которые провозглашали: солдаты империалистических армий под воздействием российских событий вот-вот повернут штыки против своих правительств и грянет всемирная революция. В состав советской делегации, которую возглавлял Троцкий, были демонстративно включены рабочий, крестьянин, матрос, солдат и одна женщина (что особенно шокировало дипломатов другой стороны).

Представители «Четверного союза» (Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии) были очень заинтересованы в быстром заключении мира. Германия планировала весной большое наступление на Западном фронте — до того, как из-за океана прибудет миллион американских солдат. Требовалось перекинуть во Францию с Востока как можно больше войск. Поэтому условия России были предложены весьма умеренные: никакой контрибуции плюс — в полном соответствии с ленинскими декларациями — Польша и балтийские регионы получат право на самоопределение.

Но российская сторона уклонялась от подписания мира, изобретала все новые и новые отсрочки, превращала переговоры в бесконечные идеологические дискуссии.

Постепенно немцы поняли, что с большевиками, во-первых, не нужно церемониться, и, во-вторых, что они понимают только язык угроз, подкрепленных действием. В феврале 1918 года, устав от препирательств, немцы перешли в наступление по всей линии фронта и, почти не встречая сопротивления, продвинулись на несколько сотен километров, на севере приблизившись к Петрограду.

3 марта 1918 года Россия капитулировала. Помимо территориальных потерь, гораздо более существенных, чем предполагалось вначале, Советы признавали независимость Украины, соглашались не только разоружить армию, но и передать немцам флот, а также обещали прекратить революционную пропаганду.

В результате Брестского мира Россия теряла треть населения и главную житницу, где выращивалась почти половина хлеба — страшный удар по стране, и так охваченной продовольственным кризисом.

«Диктатура пролетариата»

Этот тип управления, по Марксу, являлся более высокой формой демократии, чем буржуазный парламентаризм, поскольку представлял собой коллективную власть самого массового из сословий — трудящегося люда.

С тем же лозунгом выступали и большевики, оправдывая запрет «буржуазных» (на самом деле всех оппозиционных) партий и органов печати. Однако в аграрной стране рабочие, которых прежде всего имел в виду Маркс, отнюдь не являлись самым массовым классом — они составляли менее 10 процентов населения. Да и рабочим передавать власть большевики не собирались — после Учредительного собрания прямых всеобщих выборов они уже не устраивали. Согласно ленинскому учению, диктатуру должен быть осуществлять «передовой отряд рабочего класса» — партия. В партии же действовал принцип «демократического централизма» и все полномочия были сосредоточены в руках Центрального Комитета, притом даже не всего ЦК, а его руководящего органа — бюро (потом оно станет называться «политбюро»). Таким образом с 1918 года на советской территории установилась диктатура большевистской партийной верхушки, в которую входили всего несколько человек — их скоро стали называть «вождями». Было два «больших вождя» — Ленин с Троцким — и несколько вождей поменьше, занимавших ключевые государственные посты.

Диктатура пролетариата объявила о поражении в правах представителей прежних «эксплуататорских классов» (это называлось «исключением из демократии») и о привлечении их к обязательной трудовой повинности. В первой советской конституции 1918 года прямым текстом заявлялось, что целью установления «диктатуры городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства» является «полное подавление буржуазии».

«Военный коммунизм»

В 1918 году возник политико-хозяйственный режим, получивший название «военного коммунизма».

Товарно-денежные отношения практически прекратились. Национализация промышленности, запрет на частную торговлю, транспортный коллапс, разрушение банковской системы за несколько месяцев превратили капиталистическую страну в общество, где главной валютой стали натуральные продукты: еда и предметы самого примитивного выживания. Деньги не исчезли полностью, но карточная система и неосторожная эмиссия привели к астрономической инфляции. К концу Гражданской войны индекс цен по сравнению с 1913 годом вырастет в 27 тысяч раз.

Проблема голода, особенно острая в больших городах, скоро стала для советского правительства главной. Решить ее экономическими способами ленинское правительство не умело, да и не хотело, ибо враждебно относилось к «частнособственническим инстинктам». Оставалось только одно: прибегнуть к насилию.

Большевики заменили рыночный принцип принудительно-распределительным. Во имя борьбы с голодом была введена «продовольственная диктатура»: государственная монополия на сельхозпродукты и так называемая «продразверстка». Последняя означала, что крестьянам оставляли только часть собранного урожая (очень мало — в некоторых областях всего по 200 кг зерна на едока), а всё остальное полагалось сдавать государству — вроде бы за деньги, но при гиперинфляции получалось, что бесплатно. Специально учрежденная армия «продотрядов», вооруженных городских рабочих, реквизировала у крестьян запасы, нередко подчистую.

Настоящий террор был развернут против так называемых «мешочников» — людей, которые пытались привозить в города продовольствие маленькими партиями, «в мешках». Эта практика могла бы до известной степени смягчить продовольственный кризис, но коммунистические власти видели в мелкой коммерции возрождение капитализма и безжалостно пресекали товарообмен между городом и деревней как «спекуляцию». Виновных часто расстреливали на месте.

Хуже всего пришлось горожанам, поскольку теперь их существование полностью зависело от выдачи продуктов по карточкам, а представители «эксплуататорских классов» были приписаны к четвертой категории, ниже уровня выживания.

«Красный террор»

Позорный мир с немцами и грабеж крестьян рассорили большевиков с их союзниками по коалиции — левыми эсерами. В июле 1918 года эта боевитая партия сначала попробовала устроить в Москве переворот, а когда не получилось, эсеровский мятеж начался на фронте (в это время уже вовсю бушевала гражданская война). Повернуть Красную Армию на Москву у эсеров тоже не вышло. Тогда они прибегли к давней, еще дореволюционной тактике — к индивидуальному террору. 30 августа в обеих столицах прозвучали выстрелы. В Москве эсерка Фанни Каплан тяжело ранила Ленина, в Петрограде эсер Леонид Каннегисер застрелил Моисея Урицкого, председателя местной ЧК.

В ответ на индивидуальный террор советская власть развернула террор системный, массовый. «Красный террор» был провозглашен официально, постановлением Совнаркома. Органы ЧК производили повальные аресты «по классовому признаку». Потенциально опасные «элементы» должны были помещаться в концлагеря, но на деле расстреливали без разбора подряд всех «буржуев», кто попадался под руку чекистам. Это была не акция возмездия, а «профилактическая мера», смысл которой с предельной ясностью объяснил один из советских вождей Григорий Зиновьев, полновластный диктатор Петрограда, где репрессии были особенно жестоки: «Мы должны увлечь за собой девяносто миллионов из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить — их надо уничтожать».

Пик «красного террора» пришелся на сентябрь-октябрь 1918 года, когда газеты почти каждый день публиковали списки расстрелянных, но и в дальнейшем советская власть постоянно использовала террор как средство устрашения. Общее количество жертв не поддается даже приблизительному исчислению, поскольку расправы происходили в основном бессудно и часто бессистемно. Называют цифры в диапазоне от 50 тысяч до 600 тысяч человек.