Век революции. Европа 1789 — 1848 - Эрик Хобсбаум
Все же, фактически экономическое развитие Франции шло заметно медленнее других стран. Ее население росло слабо. Ее города (не считая Парижа) росли умеренно, в начале 1830-х гг. некоторые даже уменьшались. Ее промышленная мощь в конце 1840-х гг. была значительнее любой другой страны на континенте — у нее было столько паровых двигателей, сколько у всех европейских государств вместе взятых, — но она уступала первенство Британии, да и Германия была близка к тому, чтобы обогнать ее. И в самом деле, несмотря на ее преимущества и ранний старт, Франция никогда не стала более мощной промышленной державой, чем Британия, Германия и США.
Объяснение этого парадокса состоит в том, что Французская революция сама по себе рукой Робеспьера отнимала то, что рукой Учредительного собрания давала. Капиталистическая часть французской экономики являлась надстройкой, воздвигнутой над неподвижным фундаментом крестьянства и мелкой буржуазии. Безземельные свободные рабочие буквально струились в города, стандартно дешевые товары, способствовавшие успешному бизнесу прогрессивных промышленников во всех странах, во Франции не имели достаточно большого и широкого рынка. Было накоплено достаточно капитала, но зачем его было вкладывать в промышленность своей страны?{143} Мудрые французские предприниматели производили предметы роскоши, а не товары широкого потребления, мудрые финансисты способствовали скорее иностранной промышленности, чем своей. Частное предпринимательство и рост экономики идут вместе лишь тогда, когда последняя может принести более высокие доходы, чем другие виды бизнеса. Во Франции этого не происходило, хотя сама Франция помогала экономическому росту других стран.
В США положение дел было совершенно иным. Страна испытывало недостаток капитала, но была готова импортировать его в любых количествах, а Британия как раз была готова экспортировать свой капитал. Страна испытывала недостаток рабочей силы, а Британские острова и Германия экспортировали свое излишнее население, после Великого голода середины 40-х гг. миллионы людей отправлялись в США. В стране не хватало специалистов, но даже те рабочие хлопкопрядильный фабрик из Ланкашира, шахтеры из Уэльса и сталеплавильщики могли быть получены из того региона мира, где уже было налажено промышленное производство, а характерная американская привычка изобретать технику для экономии рабочей силы и облегчения условий труда, уже проявилась во всю силу. В США не хватало ни населенных пунктов, ни транспорта для того, чтобы осваивать бескрайние территории и ресурсы. Самого процесса внутренней экспансии было достаточно, чтобы поддерживать экономику в состоянии беспрерывного роста, хотя американские поселенцы, власти, миссионеры и торговцы освоили всю сушу вплоть до Тихого океана и направили свою торговлю, поддерживаемую самым динамичным и вторым по величине торговым флотом в мире, через океаны, от Занзибара до Гавайских островов. К этому времени американская империя обосновалась в Тихом океане и Карибском бассейне.
Каждый институт новой республики поддерживал накопительство, изобретательность и частное предпринимательство. Огромное вновь прибывшее население оседало в приморских городах и в недавно занятых внутренних штатах, нуждалось в одних и тех же личных предметах домашнего обихода, сельскохозяйственных товарах и технике и тем самым способствовало созданию идеального однородного рынка. Изобретательность и предприимчивость были вознаграждены с лихвой: изобретение парохода (1807–1813 гг.), консервированная пища для моряков (1807 г.), винторезный станок (1809 г.), зубное протезирование (1822 г.), изолированный провод (1827–1831 гг.), револьвер (1835 г.), идея создания пишущей и швейной машины (1846 г.) и множество технических приспособлений и устройств для фермерского хозяйства. Нигде, кроме Америки, экономика не развивалась с подобной скоростью, и несмотря на это, настоящий бурный подъем начался только после 1860 г.
На пути превращения США в мировую экономическую державу было одно важное препятствие — конфликт между промышленно-аграрным Севером и полуколониальным Югом. В то время как Север извлекал выгоду от получения из Европы и в значительной мере из Британии капитала, трудовых ресурсов и технологий, являясь экономически независимым государством, Юг (который мало чем пользовался из этих ресурсов) являлся типичным государством, зависимым от Британии. Юг Америки являлся главным поставщиком быстро растущих фабрик Ланкашира, чем и увековечил свою независимость, так же как Австралия, которая производила только шерсть, как Аргентина — только мясо. Юг выступал за свободную торговлю, которая позволила бы ему продавать свою продукцию Британии, а у нее покупать дешевые товары. Север почти с самого начала (1816 г.) защищал отечественных промышленников от иностранных, в первую очередь британских капиталистов, чей товар в то время был дешевле. Север и Юг соперничали за влияние на западных территориях, выступая, одни за плантации, обрабатываемые рабами и отсталые, но экономически независимые районы на возвышенностях, занятых поселенцами, другие для применения на этих землях своих жаток и для устройства массовых скотобоен, но только до тех пор, пока не настала эра трансконтинентальной железной дороги; и благодаря железной дороге Средний Запад не получил здесь главный рынок сбыта и не обрел тут значительное экономическое преимущество. Преимущество капиталистической экономики в Америке стало очевидным после гражданской войны 1861–1865 гг., в результате которой произошло объединение Америки под руководством капиталистического Севера.
Другим будущим исполином мировой экономики была Россия, которая в это время была все еще экономически отсталой страной, хотя аналитики, заглядывающие в будущее, уже тогда предсказывали, что рано или поздно она догонит развитые державы благодаря своим огромным размерам, населению и ресурсам. Шахты и фабрики, созданные в XVIII в. царями, землевладельцами или купцами, которые являлись нанимателями, а крепостные были рабочими, медленно приходили в упадок. Новые отрасли промышленности — кустарное и малые текстильные производства — только начали развиваться действительно более или менее заметно лишь после 1860-х гг. Лишь экспорт зерна на Запад из плодородного украинского черноземья смог достичь некоторого прогресса. Входившая в Россию Польша
