На пути к сверхдержаве. Государство и право во времена войны и мира (1939–1953) - Павел Владимирович Крашенинников

31 августа 1948 г. ушел из жизни А. А. Жданов, «ленинградская группа» осталась без покровителя, и дело Вознесенского транзитом через дело работников Госплана перетекло в дело ленинградской группы и взорвалось как Ленинградское дело.

21 февраля 1949 г. состоялось объединенное заседание бюро, а 22 февраля – объединенный пленум Ленинградского обкома и горкома партии. С сообщением об антипартийных действиях А. А. Кузнецова, М. И. Родионова и П. С. Попкова[564] выступил Г. М. Маленков. Им приписывалась самовольная организация в Ленинграде в январе 1949 г. Всесоюзной оптовой ярмарки, которая якобы привела к разбазариванию государственных товарных фондов и нанесла материальный ущерб государству. Надуманность этого обвинения была очевидна. Тем не менее Пленум поддержал решение ЦК о снятии П. С. Попкова с занимаемых постов и объявил ему выговор. Кузнецов и Родионов лишились своих должностей еще в январе.

Ленинградским делом с санкции Сталина занимался заместитель председателя Совета Министров СССР Л. П. Берия. Непосредственное осуществление акции взял на себя В. С Абакумов, в то время министр государственной безопасности. Так называемое расследование шло с исключительной жестокостью. В допросах лидеров «ленинградской группы» наряду со следователями МГБ принимали участие Маленков, Берия и Булганин[565].

Первой жертвой сфабрикованного дела стал второй секретарь Ленинградского ГК ВКП (б) Я. Ф. Капустин. 23 июля 1949 г. по приказу Абакумова он был арестован. Капустину предъявили обвинение в шпионаже в пользу английской разведки. Допросы вел сам Абакумов.

В кабинете члена Политбюро ЦК ВКП (б) Георгия Маленкова 13 августа 1949 г. были арестованы Кузнецов, Родионов и Попков, что положило начало Ленинградскому делу. Дела Вознесенского и «ленинградской группы» были объединены в одно, поскольку пропажа секретных документов в Госплане явно не тянула на суровый приговор[566].

Главные подсудимые Ленинградского дела обвинялись в преступлениях, предусмотренных статьями 58–1а (измена Родине), 58–7 (подрыв государственной экономики) и 58–11 (преступный заговор) УК РСФСР.

Измена Родине и участие в преступном заговоре исходили из «вредительско-подрывной работы в партии», выразившейся в трех сюжетах.

Во-первых, «в насаждении недовольства в ленинградской организации в отношении ЦК ВКП (б), в обмане и сокрытии фактов и документов с целью отрыва ленинградской организации от ЦК ВКП (б) и в намерении превратить ленинградскую организацию в свою опору для борьбы с партией и ее ЦК».

Во-вторых, «в политическом и моральном избиении честных коммунистов в руководящем составе ленинградской организации и смещении их с занимаемых постов, замене их политически разложившимися, антипартийными и антигосударственными людьми с целью навязать ленинградской организации в качестве ее руководителей разложившихся людей – пьяниц и воров, обкрадывавших партию и государство, и сделать ленинградскую организацию вполне послушной и угодной им».

В-третьих, «в расстановке антипартийных людей в различных пунктах СССР, от Ленинграда и до Крыма, от Прибалтики и до Волги», чтобы «взорвать партию изнутри и узурпировать партийную власть». Основным организатором и вдохновителем «измены» был представлен А. А. Кузнецов.

В обвинительном заключении указывалось, что «антипартийцы» планировали создать компартию РСФСР, перевести столицу России в Ленинград. Новая коммунистическая партия должна была защищать интересы РСФСР и всего русского народа в СССР, так как якобы общесоюзный ЦК ставил в более привилегированное положение другие национальные республики.

Обвинение в подрыве государственной экономики заключалось во «вредительско-подрывной работе в государственных органах», выразившейся в двух сюжетах.

Во-первых, «в нарушении… государственных планов и снижении темпов развития народного хозяйства страны», то есть в невыполнении решений и указаний ЦК ВКП (б) и Совета Министров СССР по развитию экономики Ленинграда и Ленинградской области.

Во-вторых, «в дезорганизации… распределения материальных фондов между организациями и передаче в преступных целях этих фондов за счет других ведомств и областей тем организациям, в которых у руководства находились свои люди». Действуя в обход решений ЦК ВКП (б) и Совета Министров СССР, бывшие ленинградские руководители вели себя как «хищники и мародеры».

В целом по данному пункту ленинградцев обвиняли в том, что они всеми способами стремились выбить больше средств и фондов для своего региона (а не для себя лично), то есть в том, что негласно считалось признаком любого эффективного руководителя той поры. Эта часть обвинения была добавлена и для того, чтобы появилась возможность теснее связать с «заговором» Н. А. Вознесенского[567].

В сентябре 1950 г. в Ленинграде состоялся судебный процесс выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР. Сведений об этом процессе в печати не было, однако на нем присутствовали представители партийного актива города. Решения в соответствии с обычной практикой были заранее утверждены Сталиным и Политбюро. 1 октября 1950 г. в час ночи был оглашен приговор, по которому Вознесенский, Кузнецов, Родионов, Попков, Капустин и Лазутин были приговорены к расстрелу[568]. Через час приговор был приведен в исполнение.

Однако на этом Ленинградское дело не закончилось. В течение 1950–1952 гг. Военной коллегией Верховного Суда СССР и Особым совещанием при МГБ были осуждены и приговорены к расстрелу и длительным срокам тюремного заключения свыше 200 партийных и советских работников Ленинграда, а также их близкие и дальние родственники – всего 14 человек, не считая близких Вознесенского. В ходе последовавшей серии судов были репрессированы бывшие ленинградцы: председатель Госплана РСФСР М. В. Басов, второй секретарь Мурманского обкома партии А. Д. Вербицкий, первый секретарь Крымского обкома Н. В. Соловьев и многие другие[569].

Далеко не всегда для дискредитации политических противников надо было прибегать к столь изощренным провокациям. Часто удавалось воспользоваться сложившимися обстоятельствами.

Еврейский антифашистский комитет (ЕАК) был создан в годы войны (февраль-март 1942 г.), как было провозглашено, для сплочения антифашистских сил в борьбе с геноцидом евреев. Реальной прагматичной целью его функционирования было выбивание финансовых средств из американских финансовых магнатов-евреев на ведение войны против нацизма. Благодаря активной деятельности его руководства, увенчанной триумфальной поездкой председателя ЕАК артиста и режиссера С. М. Михоэлса в 1943 г. в США, Канаду, Мексику и Англию, за годы войны только одним Еврейским советом военной помощи России (США) было передано Советскому Союзу свыше 10 млн долларов.

После окончания Второй мировой войны ЕАК исчерпал задачи, которые возлагало на него советское руководство, и стал восприниматься как агент влияния мирового сионизма.

Большое раздражение у Сталина вызвало направленное ему 15 февраля 1944 г. письмо руководства ЕАК с предложением создать в Крыму Еврейскую Советскую Социалистическую Республику. В результате секретарь ЦК ВКП (б) и заведующий отделом внешней политики ЦК М. А. Суслов, который курировал ЕАК, направил 19 ноября 1946 г. Сталину и другим членам Политбюро пространную записку, в которой счел «дальнейшее существование Еврейского антифашистского комитета нецелесообразным и политически вредным» и предложил его ликвидировать. Однако благодаря заступничеству В. М. Молотова, по существу второго после Сталина человека в государстве,