Масоны и революция - Арон Яковлевич Аврех
Таков был первый кружок. Вряд ли его можно причислить к масонским. Вопрос о восстановлении патриаршества был одним из самых злободневных не только для либералов, но и для самых консервативных кругов в послереволюционные годы. Он неоднократно обсуждался на разных уровнях вплоть до самых высоких, как светских, так и церковных. Господствующие классы были крайне озабочены резким падением авторитета церкви в глазах народа и искали средства для возвращения ее прежнего престижа. Восстановление патриаршества считалось одним из краеугольных факторов церковного обновления. Этой идеей были озабочены как Дума, так и Святейший синод. Отсюда и такие необычные на первый взгляд кружки, начиная от членов Думы и кончая «Кокошей» и митрополитом Антонием. Идея не получила осуществления по причинам, на которых мы здесь останавливаться не будем.
Что же касается сведений о «сношениях» с английскими и американскими масонами при посредстве каких-то «невыясненных» англичанки и лакея, то все это было настолько туманно и неопределенно, что даже департамент полиции не решился придать им сколько-нибудь серьезного значения.
Второй кружок именовался в документах как «масонский кружок мартинистов», в состав которого входили Ольга Ивановна Мусина-Пушкина – актриса императорской труппы, Муравьев – посол в Риме[172], умер в декабре 1912 г., офицер Левшин – возможно, ротмистр лейб-гвардии конного полка Дм. Ф. Левшин, «учитель Леман» – возможно, умерший Леман, «известный по делу кражи документов из Эрмитажа, или Борис Алексеевич Леман» – ученик консерватории. В этот же кружок Мусиной-Пушкиной входил и Папюс, а также П. Н., М.Н. и Н. Н. Этот кружок пытался воздействовать на императорский двор сначала через аббата Филиппа, который в 1904–1905 гг. «действительно… был близко допущен ко двору», а потом действовал через Папюса, главу ордена мартинистов.
Не требуется специального анализа, чтобы понять, что речь здесь идет не о политическом масонстве и даже не о масонстве вообще, а именно о кружке, об одном из бесчисленных кружков по столоверчению и прочей модной мистике, которой было тогда поголовно заражено «высшее общество», начиная от двора и гвардии и кончая актрисами вроде Мусиной-Пушкиной. Именно в этих кругах и подвизались весьма успешно всевозможные Филиппы, папюсы и им подобные.
Наконец, третий и последний кружок именовался «масонской фракцией “Денница”». В его состав входили та же Мусина-Пушкина, Дондукова-Корсукова – Витковская (не выяснена), доктор Шапиро – может быть, Борис Лазаревич Шапиро; Мария Ивановна Доможирова – вдова контр-адмирала, Борис Владимирович Никольский – частный поверенный, протоиерей И. Восторгов «(не выяснен, хотя и известен по переписке)», М. А. Спиридонова – вдова действительного статского советника, Иосиф Николаевич Семенов – камергер двора его величества, бывший председатель кружка для исследования психических явлений, «муж известной писательницы – медиума Веры Ивановны Крыжановской (псевдоним «Рочестер»), Домашев – член Всемирной лиги или флотский механик, князь М. Л. Шаховской (не выяснен)».
Конечный вывод, сделанный департаментом полиции, гласил: «Центральной фигурой среди перечисленных лиц» является М. М. Ковалевский. Он, в частности, возглавляет общество «Мир», которое «является главнейшим проводником масонских идей», о чем писала газета «Новое время» 14 июля 1913 г. Фигурой номер два является Арсеньев, тоже член заграничной масонской ложи, находится в тесной связи с Ковалевским. «Вестник Европы» и «Русская молва», издаваемые последним, «являются ныне масонскими орденами». Кроме того, Арсеньев состоит в непосредственной связи с Папюсом, который через Чинского хотел легализовать орден мартинистов. Наконец, третьей фигурой является Мусина-Пушкина, о которой неоднократно писала правая печать.
Приведенное заключение свидетельствует, помимо всего прочего, уже о чисто профессиональной несостоятельности департамента полиции. М. М. Ковалевский никогда не имел ничего общего с масонством мартинистского толка и уж тем более не мог быть в одной компании с протоиереем Восторговым, одним из самых известных черносотенных вождей, жившим, кстати, не в Петербурге, а в Москве. Вряд ли он был совместим и с остальными членами «Денницы». Последняя же вряд ли отличалась от других спиритуалистических кружков. Из сделанного департаментом полиции вывода видно, что он стал жертвой собственной мистификации, все и вся зачисляя в масоны, в том числе и совершенно безобидное беззубо-либеральное общество «Мир», не говоря уже о глупом зачислении в масонские ордены беспартийно-либерального «Вестника Европы» с его престарелым редактором Арсеньевым и «Русской молвы» – худосочной правокадетской – прогрессистской газеты, возникшей в 1912 г. и не просуществовавшей даже года.
На этом ретроспективном исследовании, датированном 24 ноября 1913 г., была наложена резолюция директора департамента полиции: «Доложено г. министру внутренних дел 2/XII, который находит необходимым сделать общее исследование по России о движении масонства и затем составить в форме всеподданнейшего доклада живой и интересный очерк для государя императора»[173].
Как позже выяснила петербургская охранка, оккультические бдения в доме Арсеньева продолжались и дальше. В донесении от 28 марта 1914 г. в департамент полиции в дополнение к уже посланным сообщались новые «негласно собранные» сведения о составе и деятельности кружка Арсеньева. В него входили: сам Арсеньев, 73 лет, отставной действительный статский советник, академик, редактор «Вестника Европы», его жена, 64 лет, председатель общества «Единение», создавшего приют «Семейный очаг», в котором воспитываются 17 девочек от 3 до 15 лет. Ежедневно, около 8 часов вечера, у них собиралось общество до 30 человек «на беседы мистического характера», длившиеся по 3 часа. «Как дознано», в беседах принимали участие некая графиня Игнатьева и княгиня Гагарина (по-видимому, вдова генерал-адъютанта Софья Сергеевна Игнатьева, известная благотворительница, интересующаяся религиозными вопросами, и вдова шталмейстера княгиня Вера Федоровна Гагарина, 68 лет, большую часть года живет за границей и известна как покровительница второй общины евангельских христиан в Петербурге, объединившей «пашковцев» и «толстовцев»).
«По поступившим сведениям, подобные собрания, с участием высокопоставленных лиц, у Константина Арсеньева происходят и теперь, к выяснению характера этих собраний и участвующих на них лиц – меры приняты». Далее перечислялись фамилии офицеров, поддерживающих связь с Арсеньевым, в том числе и полковник В. М. Андроников, брат знаменитого авантюриста и проходимца М. М. Андроникова, Оболенского уже нет – он умер в декабре 1912 г., а что касается Иванова, то он заподозрен в «шпионстве», ведет пьяный образ жизни, занимался продажей морфия «многочисленным клиентам, по-видимому из военной среды, но данных, изобличающих его в шпионаже, добыто не было, почему наблюдение за ним было прекращено»[174].
Перед нами всего-навсего картинка нравов тогдашнего «высшего» петербургского общества, отличная иллюстрация к толстовским «Плодам просвещения». Политическим масонством, принимая во внимание возраст и социальное положение участников «бесед», здесь и не пахло.
Итак, все попытки департамента полиции выйти на политическое
