Культура Древнего Рима. Том I - Е. М. Штаерман

Таким образом, наиболее значимые римские культы древности были в основном культами общин — фамильной, соседской и гражданской.

Мы практически почти ничего не знаем, как римляне того времени представляли себе мир божеств, но, возможно, как это обычно бывает, он строился по образцу их собственного мира. Наиболее чтимые боги Янус, Юпитер, Марс, Квирин, Нептун, иногда Лар, как и сенаторы, именовались «отцами» — patres. Исконным или заимствованным у этрусков было представление о совете богов (dii consentes) при Юпитере, подобном опять-таки сенату при царе. В священной роще во время Луперкалий призывались божественные девы — virgines divi — аналоги весталок, обслуживавших священный очаг богов, и famuli divi — божественные слуги, так как боги, как и люди, имели прислужников из божеств низшего ранга. Видимо,? famuli divi относились и лесные божества, и близкие рабам Лары. Такие лесные и домашние духи, слуги богов и защитники слуг известны и у других народов[76]. Судя по формуле объявления войны, произносившейся главой фециалов (Liv., I, 32, 6–14), боги делились на небесных, земных и подземных, однако сфера их действия не всегда была четко разделена. Так, Юпитер был и небесным богом, а под именем Вейовиса и подземным и, как уже упоминалось, имел непосредственное отношение к плодам земли. Диана (хотя неизвестно с какого времени) была богиня и небесная, и земная, и подземная, откуда ее эпитет Тривия и отождествление с Гекатой Тривией (Serv. Aen., IV, 510, 511). Подземным богом мог быть и Меркурий (Ibid., IV, 577).

Возможно, господствующим было представление о трех разграниченных, но взаимосвязанных обществах: обитателей неба (богов), людей и мертвых. Разграниченность сказывалась в разграниченности связанных с ними понятий и установлений. Так, право божеское — fas — не смешивалось с правом человеческим — ius. Посвященное богам изымалось из сферы действия ius и переходило в сферу fas. Действию закона не подлежали весталки (Ibid., XI, 206). Человек мог быть посвящен богам и служить им как раб до освобождения от обязательств, накладываемых посвящением (dum… liberetur sacrationis nexu. — Ibid., XI, 558). Из общины людей исключались те, кого за преступления карали не по человеческим, а по божеским законам, по формуле sacer esto. По Закону XII таблиц (XII, 4) запрещалось посвящать богам спорную вещь, видимо, именно потому, что тяжбу о ней уже нельзя было решать на основе ius. В том же положении оказывались и мертвые — Маны, которых боялись propter cosecrationem (Serv. Aen., V, 45 со ссылкой на Варрона). Мир мертвых был отделен от мира живых, за исключением дней, посвященных общению с ними, когда открывался обычно закрытый вход в подземное царство (возможно, как-то связанный с понятием космоса) и мертвые впускались в мир живых. В эти дни следовало воздерживаться от всяких дел.

Взаимосвязанность же трех миров, вернее, трех сфер мира в целом, отражалась в ряде моментов. Люди не начинали ни одного серьезного дела, не узнав, одобрят ли его боги. Отсюда детальная разработка различных способов узнать их волю, сложная наука авгуров и гаруспиков, постоянное стремление истолковать любое необычное или даже обычное явление как благоприятный или неблагоприятный знак воли богов. Наиболее распространены были попытки узнать эту волю на основании исследования внутренностей (в первую очередь печени) жертвенных животных (искусство, заимствованное у этрусков) и по полету птиц, летевших в том или ином направлении, в той или иной части неба. При самом основании Рима Ромул получил благоприятный знак, увидя 12 коршунов, что предрекало городу 12 веков величия. Ромул считался первым авгуром, и его авгуральный жезл (им авгур размечал части неба, в которых предстояло наблюдать полет птиц) являлся одной из римских святынь и хранился в курии салиев.

Волю богов мог вопрошать и любой глава фамилии относительно своих частных дел, также как римский царь, жрец, впоследствии консул, главнокомандующий — относительно дел, касавшихся всего римского народа. Это не было в собственном смысле гаданием, т. е. попыткой с помощью неких приемов узнать будущее, — речь шла о том, чтобы определить волю богов, дабы не противоречить ей. На волю богов можно было воздействовать искупительными, умилостивляющими жертвоприношениями, очистительными обрядами, составленными по определенной формуле молитвами. Наряду с ними существовала и магия — как вредоносная, каравшаяся по закону (например, в Законах XII таблиц оговорены наказания за заклинания, имевшие целью повредить соседу и его урожаю, — VIII, 1в, 8а_в, 9), так и безвредная, связанная с лечением болезней, благополучием растений и животных, привлечением любви и симпатии и т. п. (многочисленные примеры такого рода собраны Плинием Старшим в XXVIII и XXX книгах его труда).

Из идеи о взаимосвязанности разных миров вытекало представление о постоянном участии богов в жизни людей, их постоянном присутствии в домах, в окружающей природе. В решительные минуты сражений боги иногда подавали голос или другой знак, обеспечивавший победу. Богов врага можно было переманить на свою сторону путем evocatio (Macrob. Sat., III, 9, 2). Они покидали свою общину и становились богами общины римской, воздававшей им культ. На дела живых могли влиять и мертвые, наказывая за пренебрежение к установленным в их честь обрядам (Ovid. Fast., II, 532–534) или должным погребениям: непогребенные мертвецы превращались во вредоносных Ларв, Стриг, Лемуров, опасных для детей.

Древние (возможно, отчасти модифицированные со временем) представления отразились и в формуле devotio. Произносивший ее полководец говорил: «Янус, Юпитер, Марс-отец, Квирин, Беллона, Лары, боги-индигеты, боги Новепсиды, боги, имеющие власть над нами и над врагами, боги Маны, вас я заклинаю, умоляю, прошу как милости, чтобы вы послали римскому народу квиритов силу и победу, а врагов римского народа квиритов поразили страхом, ужасом, смертью. Согласно моему торжественному обету, данному в этих словах, за республику, войско, легионы и вспомогательные отряды римского народа квиритов я предаю вместе с собою легионы и вспомогательные отряды врагов богам Манам и Земле Теллус» (Liv., VIII, 9, 6–14). Как видим, здесь содержится обращение и к основным богам-хранителям римской civitas, и к dii indigetes — обожествленным предкам — Героям, и к dii novensides (по более Распространенным толкованиям, это боги, вновь принятые в римский пантеон, по другим, основанным на этрусской этимологии, это девять богов, имеющих право наряду с Юпитером распоряжаться молнией), и к богам подземного мира. Взаимосвязь разных миров видна и здесь.

У римлян, как и в других древних религиях (хотя менее ярко выражено или стерто впоследствии), существовало разделение на культы исключительно мужские (Геракла, Сильвана) и исключительно женские (Матери Матуты, Доброй богини), функции которых толковались по-разному, поскольку их первоначальный характер был забыт.

Боги различных сословий и статусов если и существовали когда-нибудь, согласно теории Дюмезиля, то следы