В дальних плаваниях и полетах - Лев Борисович Хват
— Ба-а-тюшки, да мы теперь провизией до самой Москвы обеспечены! — хохочет Чкалов, разглядывая трофеи через согнутую трубкой ладонь. — Готовьте, Фотя, противни: Егор куликов добыл, насилу волочит…
Спешить некуда, и обед длится часа два. Фетинья Андреевна расстаралась на славу. Кланяясь и ласково приговаривая нараспев: «Откушайте, гости дорогие, наших шанежек», — хлебосольная хозяйка ставит на стол здоровенные пирожища с рыбой, с капустой и яйцами, с кашей и мясом; угощает дарами Охотского моря и амурского лимана — кетой во всех видах: жареной, маринованной, копченой и какого-то хитрого засола; удался и заливной поросенок под хреном со сметаной, аппетитны сласти — подарок из Николаевска. Из бочонка разливают брагу, густую и пенистую, от которой быстро слабеют ноги. Чай Фетинья Андреевна подала «по-московски» — крутой, крепко заваренный.
— Задали вы, хозяюшка, пир на весь мир, — пробасил Валерий Павлович.
Лицо хозяйки вспыхнуло:
— Мы-то вам как рады!
— Не верится мне, Валерий Павлович, будто экипаж здесь плохо встретили, — сказал я.
— Что же, врать мы будем? — сердито откликнулся Чкалов и незаметно подмигнул. — А спроси у тети Фоти: кто винчестер на Александра Васильевича навел? С виду-то она вроде добродушная, уважительная, а вот гостей с оружием встречает. Что, разве не правда?
— И не совестно век целый поминать! — упрекнула Фетинья Андреевна. — Да кому было ведомо, что это вы? Живем на острову, радио у нас нет… Гостям мы всегда радехоньки, а правду сказать, ведь и гости-то разные бывают.
Тут я узнал подробности посадки «АНТ-25».
Смеркалось. Стоял густой туман. Фетинья Андреевна Смирнова, жена корейца Чен Мен Бона, главы рыболовецкой артели, занималась домашними делами. Вдруг послышался нарастающий гул — похоже было, что над островом кружит самолет. Женщина выскочила на улицу. Мимо проходил гиляк Пхейн.
— Что за машина летает? Пойдем, может, разглядим, — сказала Смирнова и вместе с Пхейном поднялась на холм.
Из тумана вынырнул самолет с большущими крыльями — такого здесь никогда не видывали. Он пронесся над самыми крышами.
Женщина встревожилась: самолеты редко появлялись над островом, обычно они проходили стороной, по воздушной трассе между Хабаровском и сахалинскими нефтепромыслами. «Откуда взялась чудная эта машина?» — подумала Смирнова. Самолет продолжал кружить. Сбежались соседи.
— Глядите! — вскрикнула женщина, заметив на плоскостях опознавательные знаки «NО-25», в которых она не разбиралась, и смущенная нерусским N. — Беги, Пхейн, оповести народ!
Машина приземлилась километра за полтора от поселка. Двое рыбаков сейчас же двинулись на баркасе к соседнему острову Лангр, чтобы известить пограничников о появлении неизвестного самолета.
Островитяне направились к месту посадки. Загадочный самолет стоял на галечной отмели, подле него расхаживали трое, в сумерках их лица были неразличимы. Зверобои и рыбаки стали осторожно окружать подозрительных гостей.
Фетинье Андреевне показалось, что летчики о чем-то шушукаются, у нее учащенно забилось сердце. Наведя винчестер на самого рослого, она окликнула:
— Кто такие? Откуда вы?
— Здорово, товарищи! — задушевным баском ответил широкоплечий летчик в кожанке. — Да подойдите ближе. Мы из Москвы, товарищи…
«Товарищи»… «из Москвы» — многое объяснили эти слова.
— Фотя, это свои, машина советская, — сказал Чен Мен Бон.
— Разумеется, свои, и машина советская, — весело поддержал тот же летчик. — Давайте знакомиться: вот этот высокий дядя — наш штурман Александр Васильевич Беляков, этот — летчик Байдуков Егор Филиппыч, ну а я — Чкалов…
Смущенно пряча за спину оружие, жители острова приблизились. Они расспрашивали о полете, смеялись над своими подозрениями. Машину прочно закрепили, выставили около нее охрану.
Чен Мен Бон пригласил экипаж к себе. Летчики медленно побрели к поселку. Только теперь, после трех бессонных суток и сверхчеловеческого напряжения последних часов, они почувствовали невыносимую усталость.
— Лодка на Лангр ушла, скоро в городе узнают, что вы у нас, — сказал Чен Мен Бон.
Фетинья Андреевна напоила летчиков чаем, от еды они отказались.
— Вот поспать бы часиков пятнадцать, — потянулся Чкалов.
Тем временем радиостанции настойчиво вызывали «АНТ-25», в эфире неслись его позывные: «РТ-РТ-РТ»… Но самолет не откликался.
Первую весть о нем принесли николаевские пограничники: воздушный рейс через Арктику на Дальний Восток успешно завершен — «АНТ-25» прошел без посадки по ломаной линии 9374 километра.
Поздняя ночь. В домике Чен Мен Бона я дописываю первую корреспонденцию с острова. Чкалову не спится, его томит жажда. Он поднимается с меховых шкур, разостланных на полу, черпает ковшом воду и жадно пьет. Возвращаясь, он тихо подходит к широкой постели, где рядышком спят Байдуков и Беляков, поправляет сбившееся одеяло, бережно укутывает их, и лицо его светится улыбкой, напоминающей ту, что я видел в Москве, когда Валерий Павлович вернулся из детской.
— Егорушка… Саша… Драгоценные ребята!.. — шепчет он с нежностью в голосе.
— Любишь их, Валерий Павлович.
— Да как не любить таких!
А ведь им Чкалов никогда не высказывал этого: глубокое чувство братской привязанности таил за шутливо-грубоватой манерой обращения.
Подразделение инженерных войск, прибывшее из Николаевска, круглые сутки строило деревянную площадку. Чкалову удалось превосходно посадить «АНТ-25», но рисковать на взлете не следовало. Привезли бревна, доски, инструмент. Ожил пустынный берег. Бывалые капитаны, не раз посещавшие этот уголок Охотского моря, проходя теперь мимо острова в ночную пору, могли вообразить, что сбились с курса: на кусочке суши, длиною в двенадцать километров и около тысячи метров в поперечнике, сияли гирлянды электрических огней. У берега стояли баржи. Бойцы и местные рыбаки переносили по мосткам длинные доски и укладывали их рядами на прибрежной гальке.
Сновали грузовики, тарахтели тракторы, дымились походные кухни. Вырос белый городок — десятки палаток. Открылся пункт медицинской помощи. На тонких шестах повисли провода полевого телефона. Поднялись мачты походных радиостанций.
Три-четыре раза в день я отправлял в редакцию записи рассказов летчиков и свои короткие радиограммы.
Чкалов знал, что я во сне и наяву вижу возвращение в Москву на борту «АНТ-25». Его не смущало, что самолет рассчитан только на трех человек. «Понадобится, так усажу за милую душу и шестерых», — говорил Валерий Павлович. Но взять пассажира с острова он не мог: чтобы взлететь с ограниченного по размерам настила, надо было предельно облегчить машину.
— Вот что: дуй, не откладывая, в Хабаровск и жди нас, оттуда полетим вместе, — сказал Чкалов.
Полтора часа тряски на торпедном катере по Охотскому
