Суфражизм в истории и культуре Великобритании - Ольга Вадимовна Шнырова
Руководство суфражистских организаций всегда хорошо понимало идеологическое значение культурных репрезентаций. Периодические издания движения регулярно публиковали рецензии на новые книги, касавшиеся женского вопроса. Лидеры движения, Э. Панкхерст, Э. Петик-Лоуренс, М. Фоссет, писали критические статьи и делали обзоры просуфражистских и антисуфражистских произведений.
Таким образом, следует выделять два типа культурных репрезентаций суфражизма. Первый – саморепрезентации, создающие образ движения изнутри, направленные на развенчание гендерных стереотипов, рутинных топосов, формирующих и воспроизводящих идеологию коллективного, и на подрыв поддерживаемой социумом и культурой господствующей гендерной системы. Характерно, что эти репрезентации создавались как женщинами, так и мужчинами: художниками, писателями и драматургами. Второй – репрезентации суфражизма в господствующей культуре, имеющие в основном негативную окраску, базирующиеся на социокультурных представлениях о гендерной системе и неравном распределении власти между полами.
Устойчивая антипатия к милитанткам, которые в большей степени, чем другие суфражистки, нарушали гендерный контракт, подтверждает правоту С. Кент, считавшей, что и суфражистками, и их противниками проблема политического равноправия понималась значительно шире, чем просто вопрос предоставления права голоса, и трактовалась как посягательство на устои, на освященное вековыми традициями распределение власти и возможностей между полами [62]. Это вызывало как осознанные, так и неотрефлексированные опасения и страхи по поводу того, что суфражистское движение может в корне изменить привычный порядок вещей не только в достаточно дистанцированной от рядового обывателя политической сфере, но и в обыденной жизни, в области, касающейся каждого. Поэтому даже сочувствовавшие суфражизму авторы в своих произведениях отражали господствующие гендерные стереотипы, «в принципе симпатизируя женскому движению, но не предполагая, что оно победит при их жизни» [63].
Все сказанное выше позволяет определить суфражизм не только как социально-политическое движение, но и как субкультуру, то есть подсистему господствующей культуры английского общества конца XIX – начала XX в., имеющую свой набор характеристик, как знаковых (общность идеологии, ментальности, символики, культурного кода, картины мира), так и поведенческих (обычаи, ритуалы, нормы, модели и стереотипы поведения). Все вместе они формировали целостный образ, жизненные стили определенной, достаточно репрезентативной группы английского общества, включавшей в себя представителей различных социальных слоев обоих полов. Эта субкультура была в какой-то степени инновационной, отрицающей ценности и жизненный уклад, воспроизводимые базовой культурой. Она отвечала на назревшую потребность в модернизации доминирующего образа жизни и гендерной системы. С течением времени суфражистская субкультура обретала все большее количество сторонников и в итоге внесла ощутимый вклад в развитие всей культуры Великобритании конца XIX – начала XX в.
Каким бы парадоксальным это ни казалось на первый взгляд, к суфражистской субкультуре следует отнести и антисуфражизм, который хотя и был прямо противоположен суфражизму, тем не менее оставался его порождением и многое заимствовал из его символики, ритуалов и образов. Кроме того, и суфражизм и антисуфражизм выступали составляющими общего гендерного дискурса начала XX в.
Суфражистская агитация и общественное мнение
В начале XX в. в суфражизме происходят серьезные изменения. Появление в 1903 г. WSPU – «юного задорного авангарда женского движения» [64] – внесло много нового в стратегию и тактику всего движения. Союз стал организатором массовых кампаний, воспринимавшихся неоднозначно, но постоянно привлекавших общественное внимание. Его «пропагандистская машина была, пожалуй, самой впечатляющей и эффективной из когда-либо существовавших в Англии» [65].
В ряде работ по истории милитантства отмечается, что деятельность WSPU во многом носила рекламный характер [66]. И действительно, все их мероприятия были зрелищными, немного скандальными, сознательно направленными на то, чтобы привлечь внимание публики и попасть на первые страницы газет. Поскольку суфражистское движение к началу XX в. утратило свою новизну и к нему проявляли мало интереса, самые решительные поборницы избирательного права были вынуждены искать более действенные меры для влияния на парламент, правительство и общественное мнение. Ими стали акции милитантского характера.
Э. Панкхерст, супруги Петик-Лоуренс, Э. Кени и другие лидеры WSPU провозгласили, что раз женщины не имеют права участвовать в принятии законов, они и не обязаны этим законам повиноваться, то есть призывали к использованию тактики гражданского неповиновения, чем, по сути, и было милитантство. Начало этому, как мы упоминали, было положено К. Панкхерст и Э. Кени 13 октября 1905 г. на встрече с избирателями кандидата от либеральной партии лорда Эдварда Грея. Их арест наделал много шума и попал на первые страницы газет. По мнению специалиста по политической истории Великобритании К. Эйкина, «этот инцидент привлек больше общественного внимания к вопросам женского избирательного права, нежели целый год мирной агитации» [67]. Для WSPU эта акция имела положительные последствия. Его заметили, у него появились сторонники по всей стране, казна пополнилась новыми пожертвованиями. Организация стала общенациональной, и ее штаб-квартира переместилась в Лондон. С этого момента практически все акции WSPU были направлены на привлечение внимания публики. Удержать женский вопрос на первых полосах стало их важнейшей задачей.
Многие мероприятия суфражеток были не только рекламными, но и протестными: сенсационные сообщения об их действиях становились прекрасной возможностью выразить свои политические требования. Воинственными поступками и радикальными акциями они подрывали традиционные представления о несовместимости женственности и публичной активности. WSPU и WFL стали использовать новые, не применявшиеся ранее методы политической борьбы. Милитантки были первыми, кто начал агитировать на улицах. Они устраивали импровизированные митинги на городских площадях и уличных перекрестках, собирая вокруг себя прохожих, продавали суфражистскую прессу и раздавали листовки. Были одними из первых, кто применил такую форму уличной рекламы, как «сэндвич»: они дефилировали по улицам, повесив на себя плакаты с суфражистскими лозунгами. Подобные действия воспринимались обществом крайне неоднозначно. Если к началу XX в. выступления дам на собраниях, проходивших в помещениях, стали уже привычным явлением, к ним относились достаточно спокойно и даже благожелательно, то появление женщин на улицах все еще шокировало окружающих.
С точки зрения большинства представителей среднего класса (рабочие относились к этому более терпимо), такие действия были нарушением всех норм приличия, они компрометировали не только самих женщин, ведущих подобную агитацию, но и их семьи. Эта позиция отражена в рассказе писательницы-суфражетки Ады Нилд-Чью «Мужчины, женщины и избирательные права» (Men, Women and the Vote), построенном в форме подслушанного разговора на приеме в типичной буржуазной семье, к несчастью имеющей среди своих членов милитантку:
– Вы думаете,
