Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933 - Ричард Джон Эванс
Именно в этом котле войны и революции зарождался нацизм. Лишь пятнадцать лет отделяли поражение Германии в 1918 г. от пришествия Третьего рейха в 1933 г. Тем не менее на этом пути было много препятствий и поворотов. Триумф Гитлера в 1918 г. нисколько не казался неизбежным, точно так же он не был предопределён прежним направлением немецкой истории. Создание Германской империи, рост её экономической мощи и её возвышение до статуса великой державы породили у многих людей ожидания, которые, как к тому времени стало очевидным, рейх и его институты не могли оправдать. Пример Бисмарка в качестве безжалостного и жёсткого лидера, не боявшегося использовать насилие и обман для достижения своих целей, стоял перед глазами многих людей, а решительность, с которой он действовал, сдерживая демократическую угрозу политического католицизма и социалистического рабочего движения, широко одобрялась протестантами средних классов. «Тихая диктатура» Гинденбурга и Людендорфа положила начало жёсткому, авторитарному правлению в момент жесточайшего национального кризиса в 1916 г. и создала опасный прецедент для будущего.
Наследие немецкого прошлого во многих отношениях было весьма обременительным. Однако оно не делало приход и торжество нацизма неизбежным. Тени, отбрасываемые могуществом Бисмарка, были рассеяны. Однако к концу Первой мировой войны они неизмеримо сгустились. Проблемы, оставленные немецкой политической системе Бисмарком и его последователями, крайне усложнились из-за последствий войны, а к ним добавились и другие, предвещавшие ещё большие трудности в будущем. Без войны нацизм не стал бы серьёзной политической силой и столько немцев не искали бы так отчаянно авторитарной альтернативы гражданской политике, которая предала Германию в час нужды. Ставки в 1914–18 гг. были настолько высоки, что и левые и правые готовились к экстремальным мерам, о которых до войны лишь мечтали отдельные фигуры на окраинах политической жизни. Взаимные обвинения и попытки возложить друг на друга ответственность за поражение Германии только усиливали политический конфликт. Огромные жертвы, лишения, смерти заставляли немцев всех политических взглядов лихорадочно искать причины. Невообразимые финансовые потери в войне породили гигантское бремя для мировой экономики, которое она не смогла сбросить в течение следующих тридцати лет, бремя, пришедшееся в основном на Германию. Разгул национальной ненависти во всех воевавших странах оставил ужасное наследство для будущего. Вместе с тем, в то время как немецкие войска возвращались домой, а кайзер неохотно готовился передать власть демократическому преемнику, ничего ещё не было решено.
Дорога в хаос
I
В ноябре 1918 г. большинство немцев полагали, что, поскольку война завершилась до того, как союзники вступили на немецкую землю, условия мирного соглашения будут относительно объективными. В предыдущие четыре года шли яростные дебаты по поводу размеров территорий, которые должна аннексировать Германия после победы. Даже официальные, определённые правительством цели войны предполагали присоединение к рейху значительных территорий в Западной и Восточной Европе и установление полной гегемонии Германии на континенте. А правые группы давления шли гораздо дальше[156]. Учитывая масштабы того, что немцы ожидали получить в случае победы, можно было ожидать, что они осознавали, что могли потерять при поражении. Однако никто не был готов к условиям мира, который Германию принудили принять в ноябре 1918 г. Все немецкие войска должны были отступить за восточный берег Рейна, немецкий флот передавался союзникам, как и огромное количество военного снаряжения, Брест-Литовский мирный договор аннулировался, а военно-морской флот Германии должен был сдаться союзникам вместе со всеми подводными лодками. Тем временем, чтобы обеспечить выполнение этих условий, союзники сохраняли экономическую блокаду Германии, ухудшая и без того ужасающее положение с поставками продовольствия. Блокада продолжалась до июля следующего года[157].
Эти условия практически везде в Германии воспринимались как несправедливое национальное унижение. Негодование ещё более усилилось в результате действий, предпринятых для реализации этих условий, в первую очередь французами. Жёсткость условий мирного договора смягчалась тем, что многие немцы отказывались верить, что их армия действительно была побеждена. Очень быстро в многочисленных слоях общества с центристскими и правыми политическими взглядами получил хождение судьбоносный миф, поддерживаемый и распространяемый самими высшими военными офицерами. Вспоминая музыкальную драму Рихарда Вагнера «Сумерки богов», многие люди стали считать, что армия была побеждена только потому, что, как и бесстрашный герой Вагнера Зигфрид, получила смертельный удар в спину от своих врагов внутри страны. Военные лидеры Германии, Гинденбург и Людендорф, вскоре после войны стали утверждать, что армия стала жертвой «тайной, спланированной демагогической кампании», которая обрекла все героические усилия военных на провал: «Один английский генерал верно заметил: немецкая армия получила удар в спину»[158]. Кайзер Вильгельм повторил эту фразу в своих мемуарах, написанных в 1920-х: «Тридцать лет армия была моей гордостью. Я жил ради неё, работал для неё, а теперь после четырёх с половиной лет блестящей войны с беспримерными победами нож революционера поразил её в спину, как раз в тот момент, когда до мира оставалось уже недалеко»[159]. Даже социал-демократы внесли свою лепту в поддержание этой легенды. Когда возвращающиеся войска входили в Берлин 10 декабря 1918 г., лидер партии Фридрих Эберт сказал им: «Враг вас не победил!»[160]
Поражение в войне привело к немедленному краху политической системы, созданной Бисмарком около полувека назад. Когда революция 1917 г. в России ускорила падение царского деспотизма, Вудро Вильсон и западные союзники начали выступать с заявлениями, что главной задачей войны было сохранение демократии в мире. Когда Людендорф и руководство рейха поняли, что война бесповоротно проиграна, они стали пропагандировать демократизацию политической системы имперской Германии, чтобы постараться выторговать более разумные и даже благоприятные условия мира у союзников. И Людендорф также рассчитывал, что в случае жёстких для немцев условий мира бремя их принятия ляжет на демократических политиков Германии, а не на кайзера или военное руководство. Новое правительство было сформировано под руководством либерально настроенного принца Макса Баденского, однако оно оказалось неспособным контролировать флот, офицеры которого попытались выйти в море, чтобы сохранить свою честь, вступив в последний безнадёжный бой с британскими кораблями. Неудивительно, что моряки подняли мятеж, в течение нескольких дней бунты распространились и на гражданское население, и кайзера со всеми принцами от короля Баварии до великого герцога Баденского принудили отречься от престола. Армия просто перестала
