Златая цепь на дубе том - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович
Егоров стал нехорош тем, что был командующим, а Сталин при нем всего лишь политическим комиссаром. Маршала арестовали, приговорили к расстрелу. В Сталине шевельнулось что-то живое, и с первого раза он старого друга из списка вычеркнул. Но потом перестал сентиментальничать, и Егорова казнили.
Точно так же — без сантиментов — Сталин обходился и с членами своей семьи. Любил он, по-видимому, только первую жену, умершую очень рано. Вторую жену он довел до самоубийства. Старшего сына Якова, офицера-артиллериста, попавшего в немецкий плен, отказался выменивать, и тот погиб. Сталинисты прославляют сталинскую реплику «Я лейтенантов на фельдмаршалов не меняю» (немцы хотели получить взамен пленного фельдмаршала Паулюса) как пример высокого самопожертвования, но на самом деле Сталин, похоже, просто не испытывал обычных отцовских чувств. Он был Отец Народов. К своему младшему сыну вождь относился с презрением. Разрушил счастье дочери, заставив ее развестись с мужем-евреем, когда политика СССР приняла антиизраильское направление и брак стал «политически неправильным». («Сионисты подбросили тебе муженька», — заявил он).
Повторю еще раз: отсутствие личных привязанностей или полное подчинение их соображениям государственной пользы для правителя — качество даже похвальное. Однако иногда всепроникающий сталинский прагматизм оборачивался проблемами. Если так можно выразиться, Сталин был слишком прагматичным. Когда он видел перед собой некую цель, которая «сама шла в руки», он мог ради близкой выгоды совершать тяжелые ошибки.
Такова, например, вся история недолговечного альянса с Германией. Прямая и близкая практическая польза: стравить между собой «немецких фашистов» с «европейскими капиталистами» привела к тому, что Гитлер сначала развязал себе руки на Западе, усилился за счет оккупированных территорий, а потом обрушился всей мощью на СССР. «Трофеи», на которые польстился Сталин — доставшиеся ему по договору «Риббентроп-Молотов» территории — тоже оказались весьма неполезным приобретением.
Если сравнить карту СССР начала 1939 года с картой начала 1941 года, этот период выглядит настоящим триумфом Сталина. В официозной брошюре «Территория и население СССР» (1940) провозглашалось: «Мудрая сталинская мирная политика, неуклонно проводимая Советским Союзом, обеспечила нашей стране новые громадные победы. В 1939–1940 гг. страна социализма значительно расширила свою территорию… Капиталистическому миру пришлось потесниться. 23 миллиона рабочих, крестьян, интеллигенции, вырванных из-под ига капитализма, встали под знамя Советов». В общей сложности государство аннексировало 460 тысяч квадратных километров чужой территории.
Однако дальнейшие события показали, что эти приобретения лишь ухудшили положение Советского Союза в канун большой войны, к которой он так долго и напряженно готовился.
Сталинская экспансия 1939–1940 годов имела для обороноспособности Советского Союза самые негативные последствия.
Перенос границы означал, что инженерно-защитная линия, проходившая по прежней границе, утратила значение. Пришлось возводить новую, и к июню 1941 года работы еще далеко не завершились. Поэтому танковые клинья Вермахта без труда пронзят советскую оборону.
Население новых областей, познакомившись с реалиями советской жизни и практикой массовых репрессий, в значительной степени прониклось враждебностью к социалистическому строю. Это приведет к широкому коллаборационизму на первом этапе немецкой оккупации и существенно обезопасит тыл Вермахта.
Кроме того расширился лагерь союзников Рейха. Румыния и Финляндия, жертвы сталинской экспансии, будут участвовать в войне на стороне Гитлера.
Разгром Красной Армии летом 1941 года тоже стал прямым результатом чрезмерной веры Сталина в политический прагматизм. Сам будучи шахматистом, он почитал таковым и Гитлера. Был уверен, что имеет дело с родственной душой. Однако фюрер принадлежал к иной породе диктаторов. Он играл не в шахматы, а в покер. Действительно, был своего рода «художником» — из тех, что пишут полотна кровью. И в своих поступках руководствовался не столько математикой, сколько мистикой и верой в удачу. Шок, полученный Сталиным 22 июня 1941 года, был столь велик, что на несколько дней стальной человек совершенно оцепенел, и его помощникам пришлось в условиях тяжелейшего кризиса принимать решения самим. Боясь вызвать гнев Вождя нарушением его воли, они заставили командование Красной Армии следовать довоенным указаниям Сталина «бить врага на его территории», то есть не отступать, а атаковать. Из-за этого в самые первые дни армия понесла чудовищные потери.
Подбор помощников — еще один серьезный изъян «чрезмерно прагматичного прагматизма». Относясь к людям сугубо функционально, как к винтикам, Сталин, подобно Николаю Первому, предпочитал не «гениев, а исполнителей». Он уничтожил всю генерацию ярких лидеров, выдвинутых революцией и Гражданской войной, и заменил ее удобными и угодливыми, но робкими приближенными. Эта отрицательная селекция очень дорого обошлась стране. И самый тяжкий ущерб — накануне тяжелейшей войны — понесла армия, во главе которой оказались исполнительные, но малоинициативные полководцы. Всех их потом пришлось заменять на людей, чьи способности выявила война. Когда она закончилась, Сталин снова уберет наиболее ярких людей — вроде маршала Жукова или блестящего руководителя военной экономики Н. Вознесенского. И окружит себя либо тусклыми и серыми функционерами, либо хамелеонами, которые умели мимикрировать под серость.
Сталь, из которой был выкован Сталин, к тому же не была нержавеющей. Под конец она заметно корродировалась. Во-первых, диктатор старел и начинал утрачивать адекватность — уверовал в собственное величие, к которому раньше тоже относился вполне трезво. Во-вторых, всемирный масштаб, которого достигла его держава после победы 1945 года, очевидно выходил за рамки сталинской логики «подъема по лестнице со ступеньки на ступеньку». У «величайшего гения всех времен и народов», как называли его газеты, закружилась голова, и он стал совершать плохо просчитанные поступки. Конфликт с Югославией, «Берлинский кризис», Корейская война, абсурдные гонения на генетику и лингвистику, наконец нелепый для больного старика отказ от медицинского ухода ничего прагматического в себе не содержали.
ГОРБАЧЕВ,
или МИОПИК У ВЛАСТИ
Михаил Горбачев в последний год власти. Фот. С. Биддл
Очень хотелось бы назвать этот очерк «Приличный человек у власти», ибо Михаил Сергеевич Горбачев по своему складу, в особенности на фоне других советских лидеров, выглядит до отрадного приличным. Он был человечен, воспитан, демократичен. Но к сожалению «приличность» не является дефинирующей и вообще важной чертой для правителя государства, в котором человечность, воспитанность и тем более демократичность никогда не имели важности. Николай II в личном отношении тоже был очень неплох и если бы не правил империей, а вел частный образ жизни, наверняка считался бы прекрасным членом общества.
В отличие от злосчастного (для себя и своей страны) последнего императора последний генсек не оставил после себя тотальный коллапс и кровавую кашу, но всё же без развала и крови не обошлось. Главное же — правитель привел свою страну совсем не туда, куда собирался. Весь его путь состоял из провалов: Горбачев всегда хотел одного, а добивался чего-то нежданного. Он был умен и даже хитер, тактически изобретателен, однако страдал политической миопией. По словарю, это «неспособность оптической системы глаза к отчетливой фокусировке на удаленных объектах».
Вблизи-то Михаил Сергеевич видел очень хорошо. У него была отменная реакция, четкое целеполагание, настойчивость в достижении поставленной задачи.
Его маршрут делится на две части. Пока Горбачев существовал в ситуации, не требовавшей заглядывать далеко вперед, ехать по проложенным рельсам советской номенклатурной карьеры, дела шли очень успешно. Когда же Горбачев съехал с советских рельсов, управляемое им транспортное средство под названием СССР, вдруг превратившись из трамвая в автобус, начало прыгать по бездорожью, сотрясаться на ухабах и в конце концов развалилось. Справедливости ради следует сказать, что будущее, даже близкое, было окутано туманом, никто из пассажиров его тоже не угадывал, однако ответственность ведь всегда лежит на водителе.
