Дикий соблазн - Ольга Дашкова

Сижу на полу, обнимая себя, и шепчу:

– Я люблю тебя, Макс. И ненавижу.

Но он этого не услышит.

Я сама отрезала его от себя, и теперь я одна – с его ребенком и с незаживающей раной.

10

Я все еще в больничной палате в Мадрида, сижу и улыбаюсь, смотрю на брата, который наконец-то открыл глаза три дня назад. Он идет на поправку – медленно, но верно, и врачи говорят, что через неделю-другую мы сможем вернуться домой.

Это хорошая новость, но она тонет в моей тоске по Ксюше. Прошел месяц с тех пор, как она сбросила мой звонок, заблокировала, и каждый день без нее – как нож в сердце.

Я скучаю по ней до боли в костях – по ее смеху, по ее телу, по тому, как она смотрела на меня, когда я называл ее «своей малышкой». Я звонил ей десятки раз, писал сообщения, которые оставались непрочитанными, и с каждым гудком, уходящим в пустоту, я чувствовал, как она вычеркивает меня из своей жизни.

Не думал, что бывает так больно.

Ночью я лежу в дешевом отеле у больницы, смотрю в потолок и прокручиваю в голове тот последний разговор. Ее холодное «пока», ее молчание после того, как она услышала голос Марины.

Я виноват – не объяснил, не дал понять, что она, только она мне дорога. Я мог бы сказать, что Марина ничего не значит, что она просто тень прошлого, а Ксюша – мое настоящее, моя любовь.

Да, любовь. Я понял это здесь, в одиночестве, среди больничных запахов и тревоги за брата. Я люблю ее – ее силу, ее страсть, ее уязвимость, которую она прятала за острым языком. Но Ксюша, похоже, решила, что я ее предал, и эта мысль разрывает меня на части.

– Что с тобой, Макс? Ты ходишь как пришибленный,– когда брат достаточно окреп, чтобы сесть и говорить, хрипло спросил, посмотрев на меня.

– Просто устал. Рад, что ты поправился,– ответил, выдавив из себя улыбку, но внутри все сжалось

Он кивнул, но я знал, что брат видит больше. Мы вернулись в Москву через две недели – я помогал ему с чемоданом, с бесконечными бумагами, но думал только о ней. Из аэропорта не поехал домой.

– Мне нужно кое-кого найти. Отдыхай, я заеду позже.

Он удивился, но не стал спорить. Вызвал такси, отправил брата к нему домой, а сам вызвав другое, назвал адрес Ксюши, мы были у нее несколько раз, заезжали за вещами.

Сердце колотилось, ладони потели, пока машина ехала через город. Я не знал, что скажу, но знал одно – я не уйду, пока не увижу ее, пока не скажу, что люблю.

Дверь ее квартиры открылась после третьего звонка. Ксюша стояла передо мной – бледная, с темными кругами под глазами, в растянутой футболке, которая не скрывала ее бедра. Ее взгляд был холодным, но я увидел, как дрогнули губы, когда она увидела меня.

– Макс? –голос был тихим, надломленным. – Что… что ты здесь делаешь?

– Ксюш, я… – шагнул ближе, но она отступила, скрестив руки на груди. – Я звонил тебе. Писал, но ты не отвечала, везде меня заблокировала.

– Я решила, что так будет лучше, – сказала, а в глазах мелькнула боль. – Ты был не один там, в Испании. Я слышала ее.

– Это была Марина, моя старая подруга, – выпалил, чувствуя, как дрожит голос. – Ничего не было, Ксюш. Клянусь. Я думал о тебе каждый день. Я сходил с ума без тебя.

Она поджала губы, отвернулась, и я увидел, как по ее щеке скатилась слеза.

– Ты не понимаешь, Макс. Я… я больше не могу верить. Я думала, что я для тебя просто… просто игрушка. А потом ты уехал, и я решила, что ты нашел другую. У меня так уже было, мужчины всегда находят других.

– Нет! – шагнул к ней, схватил за плечи, заставил посмотреть на меня. – Малышка моя, я люблю тебя. Слышишь? Я люблю тебя. Это не просто секс, не просто страсть. Ты в моей голове, в моем сердце каждую чертову минуту. Я вернулся ради тебя.

Глаза Ксюши расширились, слезы потекли сильнее, и она задрожала руках.

– Макс… я… – сглотнула, опустила взгляд, а затем тихо, почти шепотом, сказала: – Я беременна.

Это слово поразило меня, как молния. Замер, глядя в глаза полное страха и боли.

– Что? – переспросил, и мой голос сорвался.

– Я узнала три недели назад. Это твой ребенок и… и я не знала, что делать. Я думала, что ты меня бросил, что я тебе не нужна. Я… я не хотела быть обузой.

Из глаз хлынули слезы, я почувствовал, как у меня самого щиплет веки. Притянул Ксюшу к себе, обнял так крепко, как только мог, не обращая внимания на то, что она слабо сопротивляется.

– Ксюш, господи, ты не обуза. Ты моя жизнь, – прошептал ей в волосы, чувствуя, как ком в горле душит меня. – Я люблю тебя. И нашего ребенка. Я никуда не уйду. Прости, что не объяснил раньше, что заставил тебя сомневаться.

Девушка всхлипнула, уткнувшись лицом мне в грудь, и я почувствовал, как ее руки наконец обняли меня в ответ.

– Я тоже люблю тебя, – выдохнула она, и это было как спасение. – Но я так боялась… боялась, что я тебе не подхожу.

– Ты та самая. Ты всегда была той самой, – сказал, отстраняясь, чтобы заглянуть ей в глаза. Я вытер ее слезы большими пальцами и поцеловал – нежно и так искренне, как никогда.

Мы стояли в ее маленькой прихожей, обнявшись, плача и смеясь сквозь слезы, и я знал, что это не конец, а начало – нашей семьи, нашей любви, которую мы чуть не потеряли.

11

Просыпаюсь рядом с Ксюшей, и каждый день с ней – как чертов подарок.

Прошел месяц с того дня, как я ворвался в ее квартиру, признался в любви, узнал, что она носит моего ребенка. Мы живем вместе у меня – она переехала ко мне через неделю после того разговора, и с тех пор наша жизнь – это смесь нежности и дикой страсти.

Каждую ночь я беру ее, каждое