Бывший муж. Я хочу нас вернуть - Анастасия Дмитриевна Петрова

— Да, еще в прошлом году. Я не успела ничего приготовить, было много работы. Оставлю деньги на столе, закажите себе с Дашей что-нибудь на обед, а к ужину я приеду и приготовлю твои любимые оладьи с красной рыбкой и творожным сыром.

— Спасибо, — она подергивает плечами, — Деньги у меня есть, папа хорошие карманные дает… А оладьи, — она сглатывает, опуская голову вниз, — Я больше их не люблю.

Не знаю, почему так, но у меня стойкое ощущение, что она говорит неправду. Нет, отец точно хорошо ее обеспечивает. Это я знаю по тому, что Даше он тоже приличные карманные присылает. А вот про оладьи…

Очередной протест? Чтобы вновь задеть меня и показать, что я совсем ее не знаю?

Это не так!

Все разговоры про Карину от Даши я впитываю как губка, чтобы хотя бы на расстоянии чувствовать старшего ребенка. Знаю, что она слушает, какие сериалы смотрит, кто ее друзья.

Так зачем же жалить меня сейчас своим пренебрежением?

— Карин, — я с шумом выдыхаю воздух, раскачиваюсь на пятках, ладонью отталкиваясь от столешницы. Мое состояние сейчас для меня очень важно, я стараюсь быть в гармонии и балансе, чтобы не расклеиться и поплыть туда, куда не нужно. Мне так тяжело дается все это, что я не могу промолчать и простите за мой русский «схавать» в очередной раз то, что хавала все время, — Я понимаю, что возможно, ты не очень хотела на такой долгий период приезжать к нам в гости. Но, как я понимаю, тебя вынудили обстоятельства. Я не хочу обсуждать конкретно сейчас твои претензии в мою сторону… Да и знаешь, я их уже наизусть выучила. Я плохая мать, я испортила все, я виновата в разводе с вашим папой… Я могу так долго перечислять. Прошу тебя, у меня на носу важный контракт, от которого зависит многое. Не расшатывай мою землю под ногами сейчас, хорошо? Если тебе так не нравится мое общество, то я готова минимизировать наше общение.

Я сама не верю, что выдаю все это так легко, плавно и на одном выдохе. Но мне становится легче.

Карина меняется в лице, опускает руку от штор, отчего те покачиваются аккуратно от мимолетного движения. Дочь прикусывает нижнюю губу, снова погружаясь в себя.

Ничего не отвечает на мой монолог, и я позволяю себе продолжить.

— Если вдруг тебе захочется поговорить о чем-то личном, то я готова быть твоим плечом. Я всегда была, есть и буду твоей мамой.

— Не захочется, — она словно стряхивает с себя мои слова, — Окей, я поняла. Обед закажу нам с Дашкой. На ужин стараться для меня отдельно не надо, я поем то, что вы обычно едите.

Ну что ж, ладно, так уж и быть. Бог видит, я старалась угодить. Не хочет — не надо. Бегать, умолять, выпрашивать я не стану.

Это лишний раз покажет ей, что я чувствую вину за случившееся… Но я ее не чувствую. Развод состоялся не потому что я была плохой женой, а потому что их отец, мой муж предпочел другую.

Всех собак на меня не повесишь…

— У меня в час начинается важное совещание. Я бы сказала, супер важное, — накидываю на свою шелковую блузу нежно-голубого оттенка пиджак оверсайз, — Поэтому звук я отключу. Надеюсь за это время ничего срочного не случится.

Я даже нахожу в себе силы улыбнуться, хотя у меня и так мандраж перед серьезным совещанием, плюс еще и дочь старшая в доме… Я ее ждала. Очень. Даже такую колючую и словно совсем неродную.

До работы я успеваю даже постоять на набережной в пробке, настраиваю себя на позитивный исход событий. Если получится уговорить наших коллег из московского офиса совершить эту сделку, мне выпишут премию в размере трех окладов, ну и это значительно повлияет на дальнейший мой рост в компании.

Я еще не говорила Даше, боясь ее реакции, но есть вероятность, что меня могут отправить открывать новый филиал в Краснодаре. Поэтому нам придется переехать…

А для нее переезд — это про стресс. Поэтому будем говорить только когда будет понятно на сто процентов, еду ли я туда.

Совещание проходит не сказать, что гладко, но довольно продуктивно. Я вижу намерения московских коллег, хоть они и уклончивы в своих ответах, но все же категоричного «нет» не говорят, что радует.

Я вся на иголках даже после своей презентации. Что-то не дает мне покоя, не могу найти себе места, а сердце и то скачет.

Аккуратно выхожу из переговорной в уборную, обдаю лицо холодной водой, промокаю матирующими салфетками жирный блеск в районе Т-зоны. И припудриваю всю эту историю.

Рука тянется к телефону проверить были ли важные звонки или смс.

Были… Черт!

Их было так много, что сердце и без того неспокойное, начинает скакать по грудине как сайгак.

Карина… Саша… Саша?

Первой я перезваниваю дочери, но она не берет. Чувство, что что-то произошло, становится настолько осязаемым, что мешает дышать.

Что ж… Пришло видимо время набрать контакт, который записан как «Бывший муж».

Он берет трубку почти с первого гудка. Тяжело дышит, через почти тысячу километров пуская в меня волны агрессии, которые я не спутаю ни с чем.

— Юля, блядь, Дашу повезли экстренно в больницу. Мне звонила Карина в слезах, ты не берешь трубку. Что у вас там, мать вашу, происходит?

Глава 8

Саша

— Алён, давай сейчас по существу… — смотрю на женщину, что, сложив руки на груди своём нежно-розовом пеньюаре, отбивает пальцами какой-то ритм: — Чего ты от меня хочешь? Что за бесконечные намёки на то, о чём мы изначально с тобой говорили?

— Озеров, — цокает она: — Ты ведь понимал, да, разницу? Между мной и ею?

— Чёрт! Да причём здесь вообще мать моих детей⁈

Алёна демонстративно прикрывает глаза. Мы оба на взводе. Но её волны негодования уже сидят в печёнках. Учитывая, что, мать его, русским языком она сказать не может.

— Притом, Саша. Она всегда с нами, именно она не даёт нам сейчас стать полноценной семьёй. — говорит обиженным тоном, а я опускаю голову в руки.

Какой семьёй⁈ У нас отношения, окей, но мы не семья. Откуда вообще всё это берётся в бабских головах⁈

—