Убит тобой (СИ) - Семакова Татьяна

– Правда, – отвечаю я скупо и первой выхожу.

– Дим, да как же это? – с дрожью переспрашивает Лена.

– Не с теми ты, Ленок, в баньке паришься. Не хворай.

Немного потоптавшись в прострации на площадке, мы с Димой идем ко мне. Только я открываю дверь, в ноги бросается Василий. Я поднимаю его на руки и машинально поглаживаю, одновременно с этим снимая туфли.

– Получается, это Вадим? – спрашиваю я у Димы. – Максим мог занять у него. И, как другу, рассказать для чего. У того самого уже были дети на тот момент, вполне мог войти в положение. Это если рассуждать с позиции Максима.

– Вроде складно, – чешет затылок Дима. – Бабки нужны всегда, а тут вся работа – в хату попасть. И если дверь с хорошей на допотопную ты не меняла, то это как два пальца. А вот дальше…

– Может, не связано? – допускаю я мысль. – Просто в какой-то момент что-то пошло не так и началось кровотечение. Так бывает. Вроде…

– Ща Мирону наберу, он из него всю душу вытрясет. Но вообще, он бы решил проблему проще. Переехал бы тебя на пешеходном и дело с концом.

Дима достает телефон и уходит с ним на кухню, а во входную дверь кто-то скребется. Я смотрю в глазок и открываю.

– Мне жаль, что так вышло, – виновато говорит Лена, переминаясь с ноги на ногу. – Ну, с Максом. Жалко его. И тебя. Прости, Анфис, не нужно его было в ресторан затаскивать, только сердце тебе разбередила.

– Да чего теперь, – вымучиваю я улыбку. – Ты ж не со зла. Но вообще, можно было как-то… помягче, что ли. Я чуть в обморок прямо на сцене не грохнулась.

– Да я откуда знала? – таращит глаза Лена. – Ты ж обычно через зал ломишься. Думала, все выясните еще там, потом ты споешь, ну… как в первую встречу. Романтично же, – с трудом выговаривает Лена и вытирает слезы со щек.

– Все нормально, – быстро отвечаю я. – Не против, мы с Димкой хотели помянуть, вспомнить добрым словом… – придумываю я предлог избавиться от нее.

Лена явно обижается, не получив приглашения присоединиться, но понимающе кивает и уходит. Я почти бегу на кухню и кричу на ходу:

– Отбой!

Дима вскидывает брови и говорит в телефон:

– Что-то задумала. Перезвоню. Ленка заходила?

– Да, – отвечаю коротко и тяну его за руку к входной двери, прихватив связку ключей. – Никто Васькину хозяйку не просил меня задержать. Она, похоже, просто караулила у глазка, когда я выйду, чтобы попросить об услуге. И я как-то оставляла ей ключи, цветы просила полить. А знаешь, что еще? Она и в прошлом году в санатории дважды была. И за год до него. И Василий какой-нибудь там вискам не кушает, только со стола и далеко не все.

Через полчаса, в одном из шкафов, под кипой отрезов новой ткани Дима находит спортивную сумку. И в ней – около трех миллионов рублей наличными в самом большом отсеке и просроченный презерватив в боковом.

– Вряд ли это ее, – зажав контрацептив между пальцами, хмуро произносит Дима.

– Максим такие покупал. Малоэффективные, – бурчу я, а Дима прыскает над неуместной открытию шуточкой. – У меня тоже кое-что. Ее трудовая. Почти тридцать лет она отработала медсестрой. И вот еще. – Я поднимаю исписанный от руки лист с названием и телефоном пансионата.

– Вот теперь я точно звоню Мирону.

– А я… – мямлю и закладываю прядь волос за ухо.

– Я тут, – отвечает Дима, а я возвращаюсь к себе в квартиру и звоню Тихону.

– Да! – отвечает он после первого же гудка, будто держал телефон в руках.

– Не отвлекаю? – спрашиваю я неуверенным тоном.

– Нет, ты вовремя. Только хотел написать, что обменял обратный билет. Вечером вылетаю, ночью буду в городе, утром – у тебя.

– Можешь не торопиться, – вздыхаю я и пересказываю, что мы выяснили.

Тихон отвечает матом.

– Два пожизненных, – добавляет он мрачновато. – Неплохой улов.

– Да уж, – невесело хмыкаю я. Какое-то время мы оба молчим, но так не хочется прощаться, что я спрашиваю: – Как твои?

– Как ты? – одновременно со мной задает вопрос Тихон. Негромко смеемся. – Польке было достаточно увидеть меня, – рассказывает он первым. – Пять минут ажиотажа, а потом папа вроде мебели. Свои тут у нее дела. – Я фыркаю, а он показательно вздыхает. – А мама прям расцвела. И батя вместе с ней. Давно уже их такими улыбчивыми и бодрыми не видел, как новую жизнь начали.

– Так здорово, Тихон! – ахаю я, искренне радуясь за его семью.

– Да, это… радует, – отвечает он с запинкой. – Они решили тут остаться. Я уже связался с владельцем дома, который для них снимал, хочу выкупить. – Он замолкает, а мое сердце пропускает удар и сбивается с ритма. И еще не зажившие раны начинают ныть и кровоточить. – Дядя и Мирон тоже решили перевестись сюда. После всей этой истории отношения с коллегами стали натянутыми, да и начальство косо смотрит. Вроде и сделать ничего не могут, но… сама понимаешь.

– Угу, – мычу я, ожидая самого главного.

– Я не хотел вот так, по телефону, но раз уж зашел разговор… Мы с Полькой тоже переезжаем. Ей тут нравится. Понятно, что жить будем в городе, в область только на выходных, но все же. Есть кому подстраховать. Я фигово справляюсь один.

– Всем нужна семья, – отвечаю я чуть слышно. – Ладно, мне пора, Дима ждет, – вру я, с трудом сдерживая слезы.

– Пока, мышка, – очень печально произносит Тихон, а я сразу же сбрасываю вызов и срываюсь в горькие рыдания.

ЭПИЛОГ

– Так, я погнал, – говорит Дима и поднимается со стула. Хлопает себя по карманам, проверяя, не забыл ли чего.

– Мобильный в ванной на стиралке, – подсказываю я с улыбкой.

– Точно. – Дима поднимает вверх указательный палец и целует меня в щеку, прежде чем покинуть кухню. – Марина Анатольевна изволит встретиться на заправке на выезде из города. И этот шанс на быстрый перепихон я не упущу.

– Как романтично, – хрюкаю я и давлюсь смехом. Выхожу проводить его в коридор. – Когда ты ей уже ребенка заделаешь? Мне скучно и одиноко.

– Сказала, если нечто подобное случится до свадьбы, она отрежет мне причиндалы. А я люблю свои причиндалы. Иногда даже сильнее, чем ее. Все, пока, систер. – Он снова чмокает меня в ту же щеку и выходит, резво спускаясь по ступенькам.

Я закрываю за ним дверь и ненадолго зависаю у зеркала, разглядывая себя и в очередной раз размышляя над тем, как изменилась моя жизнь за прошедшие полгода.

Во-первых, старуха напротив. Мирон без раздумий обратился к, теперь уже, мэру. Тот подключил свои связи и ее вывели из пансионата в наручниках тем же днем. Под конвоем доставили в наш город, где Мирон лично допросил ее. И она, ахая и охая, созналась.

Дубль ключей от моей квартиры она сделала давно. Заходила часто, разумеется, когда меня не было дома. То мелочь из карманов выгребет, то из холодильника чего упрет. Пенсия же маленькая, семья не может помочь, голодно ей. А как-то раз видит, мой кавалер вскрывает замок. Заходит с сумкой, а выходит без нее.

Бабка в показаниях заявила, будто подумала, бомба там. Или еще какая напасть. Слышала, как он кричал накануне, очень за меня переживать начала. Чуть только он ушел, она в квартиру. А там – золотые горы. Ну у нее разум-то и помутился. Денег таких отродясь не видывала. Бес попутал. А потом у меня появился животик. И бабке стало ох как страшно, ведь часть денег она успела потратить, отдавать их не с чего, да и оставшиеся лишними не будут. Чаем она меня поила. Около месяца. Особенным, со специями. А я и пила, глупая. Всегда же пила, всю жизнь ее знаю.

Так сильно в людях я еще никогда не разочаровывалась. И когда ее заключили под стражу, ничуть не сочувствовала. А вот ее родственнички на меня озлобились. Сначала, как водится, просили заявление отозвать. Потом начали угрожать. Ее внуки, уже подростки, заявлялись ко мне с битами. Один уехал на скорой, со сломанной ногой, потому как момент они выбрали крайне неудачно. У меня остался ночевать Дима.

С Димой у нас большая и светлая дружба. И началась она с поцелуя в губы, на который он решился спустя две недели после всех событий. Я обомлела от его наглости, а он скуксился и признался, что это оказалось все равно, что поцеловать сестру. А семью, как известно, в беде не бросают.