Убит тобой (СИ) - Семакова Татьяна

К слову, о справках. Благодаря тому, что дядя Карелиных сохранил свое место, вчера мы с Димой смогли похоронить Максима. Семен Владиславович выдал медицинское заключение о смерти, наш друг политик поторопил выдачу официального свидетельства о смерти, отец Карелиных помог с организацией похорон и перевозкой тела. Тихон к тому моменту уже сорвался к дочери, Мирон был по уши в работе, прощание вышло скромным, но трогательным.

Незакрытым остался лишь один вопрос.

Я переминаюсь с ноги на ногу на остановке, когда напротив останавливается автомобиль Димы. Он перегибается через подлокотник, приоткрывает дверцу, и я устраиваюсь на сиденье рядом.

– Привет, кудряшка, – говорит он с теплом.

– Привет, здоровяк, – фыркаю я.

– К тебе или ко мне?

– Ко мне, – отвечаю я без задней мысли.

Дима широко и нагло улыбается, а смущенно отвожу взгляд. Вообще-то, мы договорились, что он встретит меня после работы, чтобы вместе подумать над тем, что же произошло три года назад. Тихон просил подождать пару дней, пока он не вернется, но… смысл?

– Я пересмотрел все видео с регистратора, – сообщает он, глядя на дорогу.

– Что-то любопытное?

– Да. – Он расстегивает пуговицу на манжете и задирает рукав рубашки, а я вижу, что волосы на его руке буквально стоят дыбом от мурашек. – Каждый раз, когда я вспоминаю твой крик. – Я веду плечами, стряхивая с себя неприятные воспоминания. – И еще кое-что.

– Что?

– Он их засек. Услышал или нутро сработало, не знаю. Они еще не прошли на территорию. Но вместо того, чтобы прыгнуть в машину и свалить, он достал из кармана ключ от нее и вернулся в дом. Я понимаю, что этот поступок не вернет тебе ребенка, но вдруг поможет, не знаю… понять его мотивы три года назад и не держать зла. Все, что он хотел – чтобы ты была в безопасности. С ним или без него.

Еще на первой фраза мой взгляд мутнеет от слез. Когда Дима договаривает, я реву, уже не сдерживаясь. Все дорогу до дома, а затем и возле него, и никак не могу успокоиться.

– Я не эту цель преследовал, – бурчит Дима, не выдержав, а я истерично смеюсь сквозь слезы, снимаю очки и пытаюсь высушить бурные реки на своих щеках, но этот поток питается мировым океаном моей скорби. – Этой звезды еще не хватало, – шипит он вдруг и начинает опускать спинку своего кресла, одновременно сползая ниже.

Любопытство берет свое.

Поморгав и быстро вытерев глаза, я озираюсь по сторонам, но вижу лишь удаляющуюся женскую фигуру.

– Кто это? – удивляюсь я и быстро надеваю очки. Девушка сворачивает к моему подъезду, а я фыркаю: – Это ж Лена.

– Именно она, – подтверждает Дима. – Моя бывшая. Кстати, это она Максу о тебе рассказала. И где тебя можно найти. Когда ее подружень свинтила от него к мажорчику. Макс тогда сильно разозлился, но… – Дима негромко смеется. – Пару минут послушал твое пение и стало не до чего. Эй, кудряшка, ты чего зависла?

– Да вот думаю, как это моей соседке пенсионерке удалось выбить вторую за год путевку в санаторий, – произношу я заторможенно.

– А вот с этого момента поподробнее, – напрягается Дима, садясь прямо.

– Хозяйка Василия, – поясняю я каким-то апатичным голосом. – Она когда уезжает надолго, просит меня присмотреть за ним. И в этом году она уже была в санатории. У нее есть дочка и два внука, они живут отдельно, но тоже, мягко говоря, не шикуют.

– Кудряшка, к чему ты подводишь? Я не вкуриваю.

– Обычно я прохожу на работу не через вход для сотрудников, а через главный зал ресторана, – рассказываю я. – Там кухня, а у меня волосы пористые, запахи впитывают моментально. Вон потом какими-то зажарками для супа… – Я брезгливо морщу нос. – Но в тот день я опаздывала, а через зал получается на пять минут дольше, весь отель обходить. Опаздывала потому, что когда закрывала входную дверь, вышла соседка. Сначала сообщила радостную весть, потом попросила забрать Ваську, а потом долго причитывала, какая я замечательная. Ну как послать? Никак… В итоге, я опаздывала на автобус, на котором езжу обычно. А вечер уже, ходят редко. А спешке побежала кратчайшим путем. И не увидела Максима, уже сидящего в зале.

– А если бы увидела? – конкретизирует Дима.

– Послала бы все к чертям и поехала обратно, естественно. Зачем мне эти нервы?

– Разумно. Помнишь разговор между ним и девкой в тачке?

– Ага, – хмыкаю я. – Она очень переживала, что бронь снимут. Максим там оказался не случайно. А знаешь, что еще?

– Чего? – дергает подбородком Дима.

– Лена. Она же мой визажист. Очень старалась сделать из меня конфетку. И сказала, что я потом ей спасибо скажу. А я даже не знала, что они с Максимом знакомы.

– Окей, значит, девки были в сговоре. Ты одинока, он, по сути, тоже. Ленка в курсе, что ребенка ты потеряла, ее подружень в курсе, что Макс сделал другие выводы. Как будто доброе дело сделали. Свели вас, чтобы все выяснили. И, может, закрутилось бы снова.

– И зачем им так напрягаться? Почему сейчас? И не забывай, из моей квартиры украли семь миллионов.

– Как семь? – Дима сдвигает брови к переносице. – Макс пять собирался оставить. Больше тупо не было. Он на мели, я все в дело вбухал, пока раскручивал.

– Он сказал, семь. Зачем ему об этом врать?

– Значит, было семь, – соглашается Дима. – А значит, еще два он занял у кого-то еще. Пойдем-ка пообщаемся с Еленой.

В квартиру звоню я. Дима ждет, встав на пролет выше. И спускается только тогда, когда Лега открывает дверь.

– О, привет, – улыбается Лена и хитро сощуривается. – Как жизнь молодая? – Тут в поле ее зрения появляется Дмитрий, и поначалу на ее лице читается лишь удивление. – Дима? Ты чего тут? – лопочет она, изумленно расширив глаза и вскинув брови.

– Разговор есть, – бросает Дмитрий сухо и подталкивает меня внутрь. – Угадай, где я вчера был.

– Что? – непонимающе переспрашивает Лена и силится улыбнуться. – Откуда мне это знать?

– Подскажу. На похоронах. Угадай, чьих.

– Дим, что происходит? – уже встревожено спрашивает Лена и пятится назад. – Анфис? – Переводит взгляд на меня. – Что случилось?

– Максима убили, – говорю я.

– Что-о-о?! – почти кричит Лена и, запнувшись о лежащую на полу щеточку для обуви, едва не падает спиной назад. – Как это случилось?! Господи! Какой кошмар! Он же завязал! Он же…

– Лен, я тебя предупреждаю, мы с Димой на нервах. И, по-честному, я готова обвинить тебя во всех смертных грехах. Поэтому, если ты сейчас не расскажешь мне, зачем ты и твоя подруга снова свели нас с Максимом, я просто скажу этому здоровяку «фас». Он даже думать не станет, мы что-то сдружились так, знаешь, прям абсолютное доверие.

– Так, стоп, подруга, – осаживает меня Лена, выставив вперед ладонь. Опасливо скашивает взгляд на Диму и с трудом отводит от него взгляд. – Да, мы вас свели. Почему нет? Какие грехи, о чем ты?

– Как насчет семи миллионов? Тех, что украли из моей квартиры.

– А вот это уже обидно, – сердито скрещивает руки под грудью Лена. – Я всегда к тебе по-доброму, хотя толком никогда и не общались. А ты меня в воровки записала? Ну прикольно. Спасибо.

Мы с Димой переглядываемся. Выглядит она искренне, говорит, вроде бы, тоже. Особенно даже не боится, хотя видок у Димки тот еще. Громила есть громила.

– Почему сейчас? – спрашиваю я.

– Да на даче в баньке тусили, мужики нормально так накидались, поперло на откровенные разговоры. Макс о тебе начал ныть, типа любовь, херня все это. Ну и прочее. Тогда и выяснилось, что он, оказывается, решил, что ты, ну, аборт сделала.

– А мужики – это? – спрашивает Дима.

– Да как обычно, – пожимает плечами Лена. – Макс и Вадик. Потом Макс с Кирой в дом пошли, мы с Вадиком еще попарились, потрещали. Ну я ему и сказала, типа ошибается он. Не так все было. Но расскажешь – не поверит. Настырный.

– И он предложил свести их в отеле?

– Ну да. А что? Там уж никто никуда не денется. И номерок можно снять, помириться по-человечески. – Лена снова хитро улыбается, а потом вспоминает, что Максим мертв и улыбка сползает с ее лица. – Его правда убили?