Сопротивляться бессмысленно - Юлия Резник

Десять лет… Мы гребаных десять лет упирались лбами, хотя проблема решалась так просто — банальным разговором. Ну, не дураки? Наверное, этот вопрос отпечатывается у меня на лбу. Потому что отец хмыкает, похлопывает меня по плечу и, по своему обыкновению, уходит не прощаясь.

Бросаю взгляд на часы. Понта ради пришлось сменить свои эпплвотчи на эксклюзивную модель от Patek Philippe, подаренные отцом еще к окончанию универа. Если я не хочу опоздать на встречу с новым главой земельного комитета, мне бы надо поторопиться. Поправляю манжеты, хватаю портфель и, дав секретарше несколько заданий на время моего отсутствия, спускаюсь вниз.

Стремительно выхожу из офиса. В нос ударяет аромат пыли и влажного асфальта. Добавляя к этому нотки горечи, под подошвами узких туфель хрустят первые упавшие листья. Небо хмурится, и хотя прогноз не предвещает дождя, кажется, тот может начаться в любой момент. Я ускоряюсь от греха подальше и почти дохожу до машины, когда ощущаю стремительное движение за спиной. Резко оглядываюсь, взметнув руку к отсутствующей кобуре. Чертыхаюсь, естественно, ничего там не обнаружив.

— Алексей Багиров?! — срывающимся голосом интересуется девица, торопливо ко мне приближаясь. Я чуть расслабляюсь — высокая, в теле, она все равно вряд ли может представлять для меня опасность.

— Да. Мы знакомы?

— Нет. Но мне нужно с вами поговорить! Уделите мне пару минут? — она приближается. — Это касается Сабины.

Мир сужается до одного имени. Гул города отступает. Ветер стихает. Листья перестают шелестеть… Я стискиваю челюсти, сглатывая подступающую ярость.

— Если она тебя подослала…

— Больной, что ли?! Сабинка меня убьет, если узнает, — фыркает девица и этим ответом, как ни странно, завладевает моим вниманием. Такое возмущение не сыграешь. Значит, Сабина реально не в курсе, что происходит. Понять бы еще что.

— Тогда ближе к теме. Я спешу. — Демонстративно кошусь на часы.

— Я знаю, что вы с Саби встречались. А теперь ты думаешь, будто она тебе изменила… Но это не так.

Я мертвею внутри. Мне не хочется этого вспоминать. И тем более обсуждать случившееся с барышней, которую вижу первый раз в жизни. Блядь, мне тридцать пять. А это… Это какой-то детский сад, ей богу.

Достаю из кармана брелок. Пикаю сигналкой, давая понять, что не собираюсь продолжать разговор. Делаю шаг к машине.

— Это все Казанцева! Она убедила Сабину, что единственный шанс тебя вытащить — вернуться к Тегляеву. Эта тварь знала, что тебе ничего не грозит, но когда Сабина обратилась к ней за помощью, просто сыграла на ее чувствах. Надавила на чувство вины. Воспользовалась ее отчаянным положением. Понимаешь?! Сабинка не хотела этого… Она пожертвовала собой, думая, что только так может тебя спасти!

Слова девицы требуют осмысления. Так сходу их смысл ведь хрен переваришь…

— Зачем бы Свете это делать? — хриплю я.

— Ну, тебе лучше знать, — девица надменно кривит губы. — Может, у нее какие-то планы в отношении тебя, и ей нужно было устранить Саби с дороги. А может, она просто садистка, которая упивается чужим страданием… Или и то, и то…

Слова обрушиваются на меня, как мокрый, спрессованный до состояния камня снег. Я отступаю на шаг, упираюсь спиной в капот своей бэхи. Смотрю на эту незнакомую девушку, а сам думаю, думаю, думаю… Отчаянно стыкуя между собой кусочки головоломки. И просто, мать его, задыхаюсь… Инстинктивно делаю глубокий затяжной вдох. Легкие стремительно разбухают, в какой-то момент им становится тесно в грудной клетке. Кажется, я даже слышу хруст, с которым что-то внутри ломается. Что ж так херово-то?

— Я случайно выяснила, что да как. Когда увидела твои фотки с родителями.

— Где увидела? — растираю переносицу в надежде как-то угомонить скачущие блохами мысли.

— Так у этой суки Казанцевой! Тогда-то я и поняла, что ты — парень далеко не простой. И тебя не взять голыми руками. Рассказала Сабинке…

— И почему же она со мной после этого не связалась?

— Да потому, что вбила себе в голову, будто это ничего теперь не меняет. Ну, вроде раз Тегляев ее… ну ты понял, да? Так с тобой уже — без вариантов.

Я смотрю куда-то мимо неё и вижу… небо. Потемневшее. Готовое вот-вот разразиться ливнем. Но постепенно, по мере осмысления, серую картинку перед глазами начинает затапливать алым.

— Говоришь, она обращалась к Казанцевой?

— Да к кому она только не обращалась! К Казанцевой, к юристам… Искала варианты, а когда поняла, что их нет… — не договорив, девица пожимает плечами.

— Как тебя зовут, слушай? — невпопад интересуюсь я.

— Аня. Саранская. Мы с Сабиной учимся в одной группе. В смысле, учились. Хрен его знает, что теперь…

— Что теперь?

— Ну-у-у, она не ходит на пары. И вообще, если честно, я за нее боюсь.

Аня снимает с плеча рюкзачок. Достает пачку сигарет. Выбивает одну и прикуривает. То, что она ни капли не шутит, говоря о своих страхах, подтверждает неконтролируемый тремор рук.

Отчаянно сдавливает виски, кровь гудит в ушах, как древняя лампа под потолком в допросной. Перед глазами в полный рост встает картинка нашей последней встречи с Саби… Я думал, хуже не может быть. Что ж… Похоже, я поспешил с выводами.

— Алёш, все нормально? — слышу голос отца. Поворачиваю голову. Наши парковочные места находятся рядом, так что ничего удивительного в этой встрече нет.

— Ты знал, что Сабина обращалась за помощью к Казанцевой, когда меня закрыли? — цежу, понимая, что если тут и моя семья замешана, то я просто не знаю, как в этом мире жить. И есть ли в этом хоть капля смысла, если в этом самом мире сплошь и рядом происходит такое дерьмо?!

— Нет… Просто сказала, что… Лёша! Ты куда? Что происходит?

А ничего. Я запрыгиваю в машину и пулей срываюсь с места. Внутри просто ядерная война. Взрыв за взрывом. До белых пятен перед глазами. Набираю суку-Казанцеву.

— Лешка! Вот так сюрприз!

— Ты где? Надо встретиться.

— Соскучился, что ли?

— Даже не представляешь как, — сиплю.

— Ну, я дома… Заедешь?

— Буду через двадцать минут.

Разворачиваюсь, нагло пересекая двойную сплошную прямо под камерами. Утапливаю педаль в пол.

Светка встречает меня в шелковом халате. Без белья — это видно сразу, зато при полном макияже.

Думаю, во мне чувствуется какая-то дикость. Потому что глаза Светки широко распахиваются, а дыхание учащается.

— Чего это ты, Лёш?

Я не даю ей договорить. Подхожу вплотную. Обхватываю за талию. Смотрю в глаза. Она дышит чаще, намеренно касаясь грудью моей груди. Улыбка становится хищной, когда Светка поднимается на цыпочки и обхватывает мой затылок ладонями.

— Это зеленый свет? — веду бровью.

— Много же тебе