Тени тебя (ЛП) - Кэтрин Коулс

Это ощущение снова вернулось — то самое, что напоминало, как сильно меня любит семья и сколько всего я скрывал от них.

Я заставил себя не думать о сожалении и пошел к пикапу. Лоусон открыл пассажирскую дверь, и я аккуратно усадил Аспен на сиденье. Она моргнула и посмотрела на меня, словно под действием снотворного. Я пристегнул ремень, и до меня снова донесся легкий аромат корицы.

Выпрямившись, я аккуратно закрыл дверь и повернулся к Лоусону и Нэшу:

— Будете держать меня в курсе?

— Конечно, — ответил Лоусон.

Я обошел машину и сел за руль. Аспен почти не реагировала. У меня дернулся мускул на скуле — так сильно хотелось покончить с каждым, кто заставил ее снова переживать этот кошмар. С каждым, кто вытащил наружу ее самую больную рану.

Я завел двигатель, выехал с парковки и покинул участок. Уже на выезде я заметил репортеров, толпящихся на углу. Лоусон, видимо, запретил им заходить на территорию департамента, но они все еще ждали свою «долю мяса».

К счастью, они не заметили Аспен на пассажирском сиденье, когда мы проехали мимо. Дорога до ее дома заняла немного времени, но я напрягся, как только мы свернули на Хаклберри-Лейн. Дорогу вдоль дома заполнили машины — обычные легковушки вперемешку с фургонами новостных каналов.

Пара сочных проклятий сорвалась сама собой, и я пожалел, что стекла не тонированные.

— Наклонись, — сказал я, потянувшись за ее плечи.

— Что? — пробормотала она.

— Репортеры. Наклонись.

Она побледнела и позволила мне согнуть ее так, чтобы она оказалась сложена пополам.

К счастью, Лоусон предусмотрел это: у въезда на подъездную дорогу уже стояла патрульная машина. Клинт, один из старожил отдела, облокотился на капот. Он кивнул мне, давая проехать, пока репортеры сбегались к нам.

Даже сквозь стекла я слышал их навязчивые вопросы и крики Клинта, угрожавшего надеть на них пластиковые стяжки, если они не отойдут.

Я нажал на газ и пролетел по подъездной дорожке. Дом Аспен хотя бы частично скрывал нас от дороги. Я заглушил двигатель:

— Можешь подняться, — тихо сказал я.

Она подняла на меня глаза и медленно выпрямилась. В ее прекрасных зеленых глазах было столько боли:

— Это никогда не закончится.

Я просунул руку под ее волосы и сжал затылок:

— Закончится. Это займет время, но все утихнет. — Я это обеспечу. — Пойдем внутрь.

Аспен медленно кивнула и отстегнула ремень.

Я выбрался из пикапа, обошел его и помог ей выйти. Двигаясь немного неловко, она поднялась по ступеням, и моя тревога усилилась. Я вставил ключ, который она мне дала, в верхний замок, потом открыл еще два. Придержал дверь, пока она заходила внутрь.

Чонси тут же вскочил и пошел нам навстречу.

— Я быстро выведу его на улицу, — сказал я.

Аспен кивнула:

— А я пойду лягу. Что-то мне нехорошо.

После такого выброса адреналина никто бы не чувствовал себя нормально.

— Ладно. Я скоро зайду проверить, как ты.

Она даже не отреагировала — просто, пошатываясь, пошла к спальне.

Я сжал и разжал пальцы, пытаясь найти выход злости, который не заключался бы в том, чтобы пробить стену кулаком. Снял с крючка у двери поводок и свистнул Чонси:

— Нельзя рисковать, вдруг ты рванешь за кем-нибудь из этих репортеров. Хотя я бы не возражал, если бы ты откусил от них кусочек.

Открыв дверь, я вывел пса на траву — дать ему сделать свои дела, а потом завел обратно в дом. Сняв с него поводок, прислушался. Тишина. Тогда я направился в задний коридор.

Я остановился у двери, за которой, я знал, спальня Аспен. Несмотря на все ночи, проведенные в этом доме, я туда ни разу не заходил. В моей голове это была запретная территория.

Проглотив комок в горле, я тихо постучал. Ответа не было.

Я взялся за ручку и приоткрыл дверь. Комната оказалась совсем не такой, как я ожидал. Никаких ярких красок и броских узоров — приглушенные розовые и серые тона с редкими золотыми акцентами.

Зайдя внутрь, я увидел Аспен. Она уже укрылась с головой, но не спала — просто лежала и смотрела в потолок.

Я подошел ближе и сел на край кровати:

— Принести тебе что-нибудь?

Она покачала головой.

Я закусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь подобрать слова. Слова — не моя сильная сторона. Обычно я говорю не то. Но и оставить Аспен один на один со своими мыслями не мог.

— Тут нет блесток.

Взгляд Аспен скользнул ко мне:

— Что?

— В твоей спальне. Никаких блесток. Обычно у тебя они есть — в резинке для волос или ободке, на звездочках на пальто, в мерцании свитера.

Губы ее дрогнули в улыбке:

— Кэйди еще не добралась до моего декора.

— Ты потрясающая мама.

Аспен с трудом сглотнула:

— Я не защитила ее от этого.

Я взял ее за руку и сжал:

— Это не твоя вина. Это вина этих кровососущих стервятников.

— Мне страшно, что она когда-нибудь услышит, что это ее отец причинил боль ее маме.

— Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы этого не произошло. Я попрошу Лоусона позвонить в школу и поговорить с директором.

Аспен кивнула, ее веки начали опускаться:

— Спасибо.

— Поспи. Когда проснешься, я что-нибудь приготовлю.

— Хорошо… — пробормотала она, но не успела закончить фразу — сон уже накрыл ее.

Я не сразу смог сдвинуться с места. Просто сидел и смотрел, как Аспен дышит. Позволял этому ровным вдохам и выдохам чуть-чуть успокоить ту дикую ярость, что клокотала внутри.

Но самая мрачная часть все еще бурлила во мне. Тревога и страх подогревали ее. Ужас от одной мысли, что я могу потерять женщину, которая стала для меня всем.

Я откинулся на спинку качели на веранде и уставился на пастбища. Сколько раз я наблюдал, как Аспен и Кэйди возятся на своем участке — кормят животных, ухаживают за ними, играют? Я был уверен, что радость на их лицах не может быть настоящей.

Теперь я знал — настоящая. Более того, я понял, что она есть несмотря на все, через что они прошли — на боль, предательство и утрату.

Один из ослов лягнул копытом, когда другой подошел слишком близко. Коза, пасущаяся рядом, не оценила этого и ринулась на осла номер один — того, которого Кэйди называла Мэйбл.

Я покачал головой и посмотрел на часы. Аспен спала уже больше пяти часов. Я заходил проверить ее трижды, наблюдая за тем, как поднимается и опускается ее грудь, чтобы убедиться, что все в порядке. Но даже повторяя себе снова и снова, что с ней все хорошо, я не мог успокоиться.

Я заставил себя снова посмотреть на поле, пытаясь найти хоть крупицу того покоя, который раньше приносило мне это зрелище — Аспен и ее животные. Но демонов в голове было слишком много, чтобы почувствовать настоящее облегчение.

Позади скрипнула дверь, и я поднял взгляд — Аспен вышла на крыльцо в огромных спортивных штанах. Она нахмурилась:

— Тут же холодно.

Я пожал плечами:

— Мне нравится смотреть на животных. — Мой взгляд скользнул по ее лицу. — Как ты себя чувствуешь?

— Гораздо лучше. Прости, что сорвалась.

— Ты не срывалась.

— Я просто… — она подняла руки над головой и начала делать ими круговые движения.

— Ты многое пережила.

Она изучающе посмотрела на меня:

— А ты в порядке?

— С чего бы мне не быть в порядке?

Аспен подошла ближе и опустилась рядом на качели:

— Ну, не знаю… Может, потому что ты выглядишь так, будто хочешь кому-то голову оторвать.

Я стиснул зубы:

— Я ненавижу, что эти ублюдки заставляют тебя через все это проходить. Ненавижу, что они подвергают тебя опасности.

Одно только озвучивание этих мыслей заставило страх пронзить меня изнутри.

Она накрыла мою руку своей:

— В каком-то смысле это даже освобождает.

— Освобождает?

Она кивнула, глядя на пастбище:

— Не пойми меня неправильно, мне страшно. Думаю, какая-то часть меня всегда будет бояться. Но я так долго пряталась, боялась, что люди узнают, кто я на самом деле. А теперь они знают. Все выложено на всеобщее обозрение.