Измена. Ты нас променял (СИ) - Барских Оксана

– Вокруг да около ходить не буду, скажу сразу. Вертеться около Али не надо, она теперь моя женщина, и я не потерплю возле нее… сомнительных личностей.

Он заскользил по мне презрительным взглядом сверху вниз и явно сдержался в речах, желая сказать, что не хочет видеть возле Али всяких козлов. Хоть я таковым себя и считал, но терпеть подобное от мента не собирался.

– За языком следи. Аля – моя жена, и вертеться я буду около нее, сколько захочу. Она родила мне дочку, так что это мое законное право – находиться рядом с ними.

– Берега не путай. Вера – моя дочь. Не претендуй на то, что тебе не принадлежит.

Я прищурился, раздраженный тем, что он качает передо мной права. Если год назад я мог бы смело вмазать ему, защищая свое, то сейчас был не вправе.

Аля мне на самом деле не принадлежала, а вот Вера…

– Не разводи тут баталии, Измайлов. Напомнить, как тебя начальство опустило после одного моего звонка? Не хватило? Вера – моя дочь, и тест ДНК это прекрасно покажет.

– Кто тебе даст его сделать? – скривился Измайлов, но и я был не лыком шит. Уже успел проконсультироваться по этому вопросу и был готов к битве.

– С момента нашего развода с Алей прошло всего восемь месяцев. По закону девочку и вовсе могут на меня записать, так что тест ДНК мне сделать никто не запретит. А будешь мешаться, можешь и звезд на своих погонах лишиться.

Я небрежно стряхнул пыль с его погон, а затем усмехнулся и пошел в сторону входа в больницу. Больше нам с ним не о чем разговаривать.

– Я люблю ее и никогда не причиню такой боли, как ты, Доронин, – крикнул он мне вслед, пока я еще не успел зайти внутрь.

Если бы вслед мне прозвучали угрозы, я, возможно, не обратил бы на это внимания и просто пошел дальше, но эти слова… Они задели меня за живое. Вспороли мне внутренности и выпустили кишки наружу своей правдивостью.

– Ты, Доронин, как нарыв, от которого Але нужно избавиться. Такие, как ты, не умеют делать людей вокруг себя счастливыми. Вы приносите только боль и разрушение, забираете всю радость у самых близких и даже не замечаете этого. Такой ты жизни для них хочешь?

Я промолчал, постоял немного и пошел дальше, ничего ему не ответив. Вот только его слова осели на благодатную почву моей ненависти к себе и там и остались. Я заморозил все эти мысли и поднялся наверх, решив обдумать всё это чуть позже. В любом случае, Альку ему я не отдам. Буду бороться за нее и просить у нее прощения до тех пор, пока она не простит. Надо будет, буду на коленях молить сутками напролет. На любые крайности пойду, чтобы вернуть былое счастье.

Измайлов за мной, на удивление, не пошел, так что у палаты Али я оказался один. Долго не решался постучать, слыша там голоса еще и ее подруги Иры, а затем, когда поднял руку, чтобы просто открыть дверь, сделать этого не успел.

Сзади меня прозвучал протяжный голос медсестры Клавдии.

– Поздравляю, папочка, у вас дочка! Крепенькая, почти пять кило. Ну ничего удивительного, такой-то крупный папаша, да и мама… не худенькая.

Глава 27

Когда у Ольги отошли воды, это слышало всё отделение, настолько сильно она кричала.

– Ты уверена, что хочешь остаться и сегодня на ночь? – поинтересовалась я у Иры, увидев, как она демонстративно прочистила пальцами уши.

– Да ее сейчас увезут, так что добрые тети и дяди доктора избавят нас от этой визгливой мегеры хотя бы на несколько часов. Надеюсь, правда, что рожать она будет как минимум часов десять. Мы хотя бы выспимся.

Сон у Ольги был беспокойный. Она часто кричала и звала медсестер. То ей одно не так, то другое. Капризничала, как могла, и чуть что угрожала, что пожалуется мужу. Все тут знали, как он к ней относится, поэтому медсестры лишь закатывали глаза, но просьбы порой выполняли, так как даже их уже достали ее визги и претензии. Такое чувство, что ее выпишут раньше всех. Вряд ли работники горят желанием терпеть ее еще несколько дней.

– Добрая ты, Ир. Я вот рожала шесть, знаешь, какая это мука? Не представляю даже, что чувствуют роженицы, которые рожали по двадцать, а то и более часов.

– А я никогда, Аль, добротой и не славилась. Это ты у нас добрая фея, я же, скорее, вредный конь из богатырей.

– Что-то ты к себе излишне строга.

Ира уже успела выцыганить у медсестер один чайник, так что мы сидели за столом в палате и чаевничали за сплетнями, чего мне давно не хватало.

– Я не строга к себе, Аль, а реалистична. Поэтому личная жизнь у меня и не складывается. Подкатывают одни женатики да извращуги престарелые.

Я почувствовала, что именно сейчас Ира готова наконец высказаться и открыть мне душу, поэтому замолчала, давая ей возможность не передумать. Она столько раз мне помогала, что я хотела помочь ей в ответ хотя бы советом.

– Ты знаешь, Аль, я тебе не рассказывала, но я долгое время была влюблена в женатого. Он сам ко мне клинья подбивал, но ты не подумай, я ни разу… В общем, мои бастионы перед ним не пали. Шутка ли, впервые я влюбилась, выходит, когда мне было двадцать пять. Многие уже в пятнадцать этот период влюбленности проходят, а я вот какая запоздалая.

– Всему свое время, Ир. И ты еще найдешь свое счастье.

– Ты не представляешь, сколько раз я говорила себе эти слова, вот только ни черта не помогает. Он как встал у меня перед глазами, так и не уходит. Я как только не пыталась его забыть, но не получается. Почти каждый день вижу его, как никак, в его подчинении работаю.

– А ты не думала уволиться и устроиться в частную клинику? Там и зарплата побольше, и он не будет у тебя в поле зрения маячить.

– Думала. Но как только пишу заявление, всё наперекосяк идет. А даже если всё окей, то он сам не принимает его. Уже три моих порвал.

– Ир, хочешь честно? Ты просто сама себе оправдания ищешь. Хочешь быть рядом с ним на самом деле. Захоти ты уйти по-настоящему, решила бы вопрос с увольнением с главврачом, минуя своего заведующего.

– Откуда ты… – удивилась Ира, приоткрыв рот.

– Сорока на хвосте принесла. В общем, я знаю, что он женат, и у него трое несовершеннолетних детей. Это не вариант, Ир, совсем нет. С женой он никогда не разведется, да и зачем тебе он? Неверный одной жене будет неверным каждой. Такой ты себе жизни хочешь? Как у меня?

– Зато у тебя, смотри, какая красотка теперь растет, – засюсюкала Ира и вытянула шею, высматривая лежащую в боксе Верочку.

– Хоть какая-то отрада, ты права. Вот о чем я не жалею, так это о том, что Давид мне дочку такую прелестную заделал. Хоть за что-то его можно ценить.

– А я также хочу. Много лет уже думаю хоть раз дать слабину и отдаться ему. А как две полоски увижу, так сразу уйду, думала, – грустно улыбнулась Ира. – Ты знаешь, как только я наконец решилась, на пороге ты появилась. И я поняла, что не смогу так. Никогда не думала, как будет чувствовать себя его жена. Не хочу участвовать в таком предательстве. Никто такого не заслуживает.

Я не стала комментировать слова Иры, так как слова были излишне. Я ведь сама была на месте этой жены. Судя по тому, что я слышала, этот мужик, в которого так отчаянно влюблена Ира, тот еще кобель и оприходовал всех местных медсестер. Даже неизвестно, кому хуже – мне или его жене.

К вечеру, несмотря на пожелания Иры, Ольга все-таки родила, но я этому не удивилась. Поскольку это ее вторые роды, они должны были пройти быстрее и спокойнее.

Когда Ира прикорнула на диванчике, я не выдержала и медленно приоткрыла дверь палаты, одним глазком желая взглянуть, кто пришел к Ольге. Сначала я заметила входящую в ее общую палату женщину, и практически сразу же ее узнала. Лариса. Мать Давида.

Женщины защебетали довольно громко, о чем-то радостно переговариваясь, а у меня в душе всё как-то перевернулось. Напомнило о том, что Ольга нашла общий язык с Ларисой, которую я даже в глаза раньше не видела.

Следом, спустя несколько минут, в палату вошел и сам Давид. В его руках красовался роскошный букет, и от этого вида у меня буквально резанули глаза. Я зажмурилась, пытаясь остановить слезы, но обида и ком в горле никуда не желали исчезать.