Измену гордым не прощают - Ксюша Иванова

Останавливаюсь посередине парковки, наглухо перекрывая проезд. Хватаю телефон.

-Да!

От ужаса, что с ней беда, сердце в груди лупит отбойным молотком! Только не это! Да, я желал ей зла! И ненавидел её. Особенно в первые месяцы, когда подыхал от тоски. Но ведь это же было в сердцах, не по-настоящему! Нет! Да я что угодно отдам, только чтобы она была жива!

Сзади сигналят. Врубаю аварийку. Я физически сейчас не могу ехать.

-Здравствуй, Гордей.

-Приветствую тебя, Айнур.

-Удалишь мне несколько минут?

-Да.

Пытаюсь по голосу понять заранее, с чем он звонит мне. Чтобы его слова о ней, когда они все-таки прозвучат, не шокировали слишком сильно. Но голос кажется спокойным.

-У меня новый бизнес, - чётко и по делу начинает он.

И я выдыхаю. Это странно, да. Но меня окатывает таким ощущением радости, словно мне сейчас не про бизнес сказали, а... о моём выигрыше в лотерею, или там о том, что кредит одобрили. Нарочно не позволяю себе думать, что подобную радость я, скорее всего, смог бы испытать только от встречи с ней. И снова вру себе... Разве я бы обрадовался, появись сейчас Дани перед моими глазами? Я бы разозлился, да что там! Я бы в ярость впал! Психовал, выходил из себя, устроил бы разборки... И неважно, что прошло три года с того дня, как мы виделись в последний раз.

-Помнишь, я кафе открыл три года назад?

Как не помнить, мы там свадьбу гуляли... Блядь. Какого хера ты мне звонишь, брат?

-Так вот. Теперь я открываю ещё одно. Почти в самом центре. Плюс планирую в Новгороде следующее замутить уже в следующем году. В общем, дело пошло. Но новое кафе требует другого концепта. Понимаешь? Это будет "Шоколадница"...

Сглатываю болезненный комок в горле. Это Её мечта. Кафе-кондитерская. Герани в горшочках на окнах. Яркие леденцы на стенах нарисованы. Какого хрена я помню даже тот факт, что она хотела стены фисташкового цвета? И занавески в жёлтый горох...

-Я понял.

-Гордей, я хочу, чтобы рекламу сделал ты.

На несколько долгих секунд просто немею от такой наглости!

-Почему? - выдыхаю хрипло.

Три года назад ваша семья выбросила меня из своего состава, как ненужную вещь. Вы даже ничего объяснять не стали! Я, как пёс подзаборный, караулил твою сестрицу у дома, а твои парни не давали даже приблизиться к ней! А теперь я зачем-то снова понадобился тебе!

-Потому что лучше тебя никто не сделает. Бизнес... брат. Я заплачу, сколько скажешь. Плюс достойную премию гарантирую.

Ублюдок.

И мне дико хочется отказаться. Просто послать его и представить, что этот разговор мне почудился!

Но вот хрен вам! Тогда Айнур легко поймёт, что я её до сих пор... Что я обижен, что мне до сих пор больно.

Это только бизнес. Ничего личного.

- Насколько срочный заказ? - интересуюсь деловито.

- Очень срочный.

-Ценник на мою рекламу значительно подрос за последние три года. За срочность отдельная доплата.

-Я в курсе. Я звонил Французу. Он сказал примерно то же самое.

А вот мне он, скотина, ничего не сказал...

-Но, думаю, я потяну твой ценник. Ну, так что? Возьмешься?

А мне хочется вопросом на его вопрос сказать: "За что она со мной так поступила?" Неужели нельзя было объяснить? Неужели нельзя было поговорить по-человечески? Она же просто сбежала от меня! Она же просто тряпки собрала и свалила, пока я был на работе. А ночью перед этим мы вполне себе мирно и со смаком трахались, и ей было со мной очень хорошо...

До сегодняшнего дня я был уверен, что мне полегчало. Но, оказалось, что нет. Совсем нет.

И правильно было бы все-таки отказаться, сославшись на занятость, но я, вопреки здравому смыслу, отвечаю:

-Возьмусь.

-Я рад. Спасибо, брат.

И это его "брат" звучит гораздо увереннее, чем в предыдущий раз. Уверенно и оскорбительно. Потому что ты, Айнур, мне больше не брат.

-С Французом договорись о встрече, - бросаю в трубку и отключаюсь.

Сижу, гипнотизируя взглядом табличку, запрещающую курить на парковке. Пытаюсь осознать, что это было, вообще. Пока в стекло не начинает кто-то стучать.

Автоматически нажимаю на стеклоподъёмник.

-Ты долго ещё будешь дорогу перегораживать, придурок? - чувак в жёлтой бейсболке презрительно заглядывает в салон.

Нажимаю стеклоподъёмник снова, теперь уже поднимая стекло. Завожу машину.

Замечаю, как очень вовремя в соседнем ряду начинает выезжать чёрная "Лада Гранта", освобождая для меня место.

Телефон звонит снова. Теперь уже точно Леон.

Ладно. Посмотрим, что за партию разыгрывает мой бывший друг. И какая роль в этой партии отведена моей бывшей жене. Ну, точнее, как бывшей... Развестись она со мной так и не удосужилась. Жене.

4 глава. Дети, машины и прочие неприятности

-Сынок, прошу тебя, объясни! Зачем ты сделал это?

Потешно склонив голову к правому плечу, следит взглядом за собственной ногой, увлечённо шоркающей по полу. Ну, Карлсон один в один! Пропеллера только не хватает. Хотя иногда мне кажется, что он где-то все-таки есть...

Молчит. Надеется, наверное, что я устану ругать его, и ситуация сама собой сойдёт на нет.

-Отвечай, иначе я тебя накажу!

В свои два и восемь Эмиль вполне прилично разговаривает.

-Я хотел класиво!

-Ты испортил штору!

Тыкаю ножницами в ту часть занавески, на которой вырезаны аккуратные кружочки. Штук сто аккуратных кружочков.

-Класиво! - недовольно хмурится он.

-Но так нельзя, понимаешь?

Кивает. Понимает. Наверное.

-Ты будешь еще так делать?

Отрицательно качает головой.

-Я очень надеюсь, что ты больше НИ-КОГ-ДА не будешь брать ножницы без разрешения и резать шторы! Я очень рада, что ты понял, что так нельзя! Но наказание всё равно будет! Мультики сегодня перед сном отменяются!

Личико кривится, но он не плачет. Он очень редко плачет.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не начать его сразу жалеть. А хочется - прижать к себе, расцеловать щечки... Но нельзя же сразу сдавать позиции! Ребенок должен понимать, что им недовольны! Но сын таким взглядом просительным на меня посматривает, что невольно смягчаюсь.

- Ладно, хулиган, расскажи, как ты смог так ровно вырезать?

Кружочки примерно одного размера усеивают всю нижнюю часть шторы.

- Плосто.

Подходит, сматывает гульку из шторы и... сверху пальцами второй руки делает "вжик"! Да уж проще не бывает.

Прячу ножницы в самый дальний шкафчик на кухне - от греха. Пока готовлю нам ужин, приходит ко мне на кухню