Искры - Елена Сокол
– Дай мне номер Евы, пожалуйста, – прошу я Никиту, тут же позабыв о том, что не собирался показывать ей ни свой интерес, ни волнение за ее судьбу. – И скажи, в какую больницу отправились скорые?
Глава 7. Ева
Градусы – В городе N
– Мама? – зову я, открыв глаза.
Меня кто-то тормошит. Это не она. Кто-то другой. Космонавт? Или инопланетянин. Иначе почему он в шлеме и этой странной штуке на лице?
– Все в порядке, я – пожарный, – говорит он.
– А где мама?
Незнакомец берет меня на руки и куда-то несет. Мне так страшно, что не получается пошевелиться. Дышать все труднее. Где я? Что происходит? Мама обещала, что утром мы пойдем в зоопарк. Уже утро? Нет, утром не бывает так темно. Я крепко сжимаю в руках плюшевого мишку. Мама обязательно найдется. Не бывает такого, чтобы мамы просто исчезали.
– Эй, бро, – шепчет кто-то.
Я резко дергаюсь всем телом и просыпаюсь.
– Ты, кажется, плакала во сне, – говорит Илья.
– Что? Я даже не спала, – уверяю я, потирая глаза. Пытаюсь понять, где нахожусь. – Я что, лежала на твоем ушибленном плече?
– Да все в порядке, – улыбается он и морщится, двинув затекшим плечом.
– Прости. Сама не поняла, как уснула. – Я оглядываю приемный покой больницы. Все наши ребята в сборе, никто не уехал. Кто-то спит, другие разговаривают или заняты телефонами. В единственное окно на этаже пробивается свет. – Что, уже утро?
– Шестой час.
– Не было новостей? – спрашиваю я, хмурясь.
– Нет, – качает головой Илья. – Но я уверен, что все будет хорошо. Тёма – сильный парень. К тому же я торчу ему десять косарей до зарплаты, а долги он никому не прощает.
Я улыбаюсь. У меня слезы накатываются на глаза.
– Поспи еще, – предлагает он, – или съезди домой, прими душ, переоденься.
– От меня что, так сильно воняет? – спрашиваю я, принюхиваясь к своей одежде.
– От нас всех такой духан стоит, что посторонние в приемном не задерживаются, – говорит Илюха, усмехнувшись.
И он прав. На всех ребятах все еще грязные полукомбезы и боевки, пропахшие дымом, промокшие от воды и щедро присыпанные сверху грязью. А еще мы чумазые. Даже думать не хочу, как я сейчас выгляжу. Это не имеет абсолютно никакого значения в такой момент, когда жизнь нашего боевого товарища висит на волоске.
– Я никуда не поеду, пока мне не скажут, что Артём будет жить, – тихо, почти жалобно выдавливаю я. – На его месте мог быть любой из нас, – с силой стискиваю руку Ильи. – Обломки упали туда, где секунду назад проходила я. Если бы мы только двигались быстрее…
– Ну, перестань, – он обнимает меня и прижимает к груди.
– Кажется, я слышу голос Бати, – пищу я, размазывая слезы по лицу.
– Да, Петрович приехал несколько часов назад.
– Что? – Я выпрямляюсь. – Он реально здесь?
– Разговаривает с начальником в коридоре.
– Боже, – смахиваю слезы с лица, шмыгаю носом. – Он не должен видеть меня в таком состоянии!
– Батя уже видел тебя спящей, велел мне следить, чтобы никто тебя не потревожил. А еще он привез парням перекусить и поговорил с врачами, – Илья многозначительно двигает бровями, – не только об Артёме. Заставил врача, который тебя осматривал, чуть ли не поклясться, что с тобой все в порядке и никаких травм нет.
– Узнаю его.
– Он и каждого из нас спросил о самочувствии. Пока не убедился, что у меня просто ушиб, не отстал.
– Мне нужно спрятаться, иначе придется клясться, что у меня точно ничего не болит, – стону я, предвкушая встречу и разговор с отцом. – А потом он начнет уговаривать меня перейти в диспетчеры и миллион раз повторит, что предупреждал и был прав!
– Думаю, любой отец хотел бы, чтобы его дочь занималась чем-то, что не подвергало бы ее жизнь опасности, – пожимает плечами Илья. – Так что его можно понять.
– А как насчет того, чтобы дочь была счастлива? – спрашиваю я, лихорадочно приглаживая ладонями волосы. – Может, я не самый выдающийся пожарный, но временами у меня получается быть полезной.
– Временами? Брось. – Илья сжимает мою ладонь в своей руке. – Все видят, как ты стараешься. И все знают, что ты выкладываешься по полной. На каждом выезде. Ты ничуть не хуже любого из нас. Ты занимаешь свое место в расчете по праву. И это ты сегодня спасла Тёму, вытащив его из-под завала. Все это знают.
Мой желудок скручивает в узел от страха.
– Что, если все это напрасно? Что, если травмы слишком…
– Ты сделала все, что от тебя зависело, – заверяет он. – Теперь все в руках врачей.
– Мне страшно, – шепчу я так тихо, чтобы никто не услышал.
– Мне тоже, – едва слышно признается Илья.
– Тащить манекен не то же самое, что тащить человека, – говорю я, всхлипнув. – Мужчину. Я… не знаю, откуда у меня взялись силы.
– Адреналин, – понимающе кивает он.
– Я все время прокручиваю в памяти свои действия. Вдруг можно было избежать этого? Вдруг можно было сделать больше… лучше…
– Нет, не копайся в себе. Никто не сомневается в тебе, Ева.
– Эй, боец, – перед нами вырастает фигура моего отца. – Ну, как, держишься?
Я поднимаюсь с кресла и обнимаю его, сдерживаясь из последних сил, чтобы не разрыдаться. Обмякаю в его объятиях, превращаясь в маленькую беззащитную девочку, которой нужно, чтобы ее погладили по спине и пожалели. Но только на мгновение, затем собираю волю в кулак, делаю глубокий вдох и отстраняюсь. Кто бы только знал, как я благодарна Петровичу за то, что в этот тяжелый момент он не сюсюкает со мной при всех, не зовет Пуговкой или Принцессой и не вытирает пальцем слезы, дрожащие в уголках моих глаз.
– Нормально, – хрипло говорю я, выбираясь из его объятий. Папин внимательный взгляд из-под бровей выдает волнение. Мне хочется извиниться за то, что заставила его переживать, но сейчас не та ситуация, в которой следует показывать слабость. – Как ты узнал?
– Мне сообщили.
– Кто?
– Старые связи, – отмахивается Батя.
– Необязательно было приезжать, со мной все хорошо, – уверяю я. – Видишь?
– Мне что, уже и беспокоиться за тебя нельзя?
– Мог просто позвонить, – вздыхаю я. Даже если Петрович не сюсюкает, этот диалог у всех на виду все равно выставляет меня слабой папиной дочуркой.
– За ребят я тоже беспокоился, – взмахивает руками отец.
