Ушла в винтаж - Линдси Левитт
– А кто лжет направо и налево? – Мама делает стойку, предвкушая скандал.
– Вон из моей кухни, – шипит Джинни.
При других обстоятельствах эта сцена – Джинни в фартуке, размахивающая лопаткой – показалась бы мне уморительной. Но сейчас ее злобный шепот ранит меня. Да, я обычно во что-нибудь ввязываюсь, а потом делаю ноги, зато она у нас Мисс Лед и Пламень.
Схватив рюкзак и мамины ключи, я выбегаю из дома. Джинни не пытается меня остановить, хотя по идее я должна везти ее в школу. Лучше бы остановила. Я бы тогда извинилась. Мне так хочется стереть ужас в ее глазах и холод ее слов. Я Мэллори. Я все та же. Оттого, что кому-то показалось, будто он что-то увидел, а кто-то другой прочитал что-то в Сети, оно не становится реальностью.
Ну не становится.
Или становится?
Глава 20
Считаные разы, когда я прогуливала школу:
1. Апрель, в восьмом классе. Мама разрешила нам с Джинни пропустить один день. Мы красили ногти, читали глянцевые журналы, средь бела дня заказали себе китайскую еду. Мама сделала миллион фотографий. Думаю, все это действо задокументировано в ее блоге – скорее всего, она неплохо на нас заработала.
2. Сентябрь, в девятом классе. Мы с Джереми тогда только начали встречаться. Мы поехали в лабиринт на кукурузное поле, но была обычная среда, середина дня, лабиринт был закрыт, и мы просто гуляли по полю. Нас было довольно много, всех поймали, всем досталось, я неделю сидела под домашним арестом, зато Джереми взял меня за руку и пригласил на свидание, так что оно того стоило, по крайней мере тогда.
3. Февраль, в девятом классе. Дома у Джереми. Мы смотрели фильмы и целовались. Не хочу об этом говорить.
4. Октябрь, в этом году. Сегодня.
В школу я прихожу рано. Мистер Хановер сидит в одиночестве, попивая чай и просматривая контрольные. Я протягиваю ему реферат, одновременно объявляя, что смертельно больна, но пришла сдать работу.
– Но… почему ты сдаешь мне реферат? – спрашивает мистер Хановер, держа мою работу перед собой.
– Не помните? Сегодня последний день сдачи альтернативного задания. – Нет нужды объяснять, что я воспользовалась тем самым ресурсом, которого так тщательно избегала. Учителя занятые люди, подробности им ни к чему.
– Тебе не надо ничего сдавать. Вчера Джереми представил ваш совместный виртуальный проект.
– Что… что он сделал? Я же вам говорила, что не пользуюсь Интернетом.
Мистер Хановер начинает листать реферат.
– А для этого ты использовала Интернет? Тут не указаны источники. Где библиография?
Ах да, точно. Библиография.
Если я соглашусь представлять проект с Джереми, я окажусь перед ним в долгу. Если возьмусь составлять библиографию, придется упомянуть интернет-ресурсы, и тогда теряется сама идея написания реферата. Или я вынуждена буду соврать и сказать, что читала только бумажные книги (что я и делала), но в реферат вставила цитаты из других источников.
В любом варианте я буду проигравшей.
– Поговорим об этом завтра, хорошо? – Я смотрю на часы. Через четверть часа начнутся уроки. – Я пойду, что-то мне совсем нехорошо. Простите!
– Завтра жду список использованной литературы! – кричит мне вслед мистер Хановер. – И не забудь зайти к медсестре! Ты должна оформить освобождение!
Какой смысл оформлять освобождение от того, чем не был занят? Мне некуда идти. Точно не в школу – с несделанным домашним заданием. И точно не домой, где мама наверняка пишет посты о распродаже консервированного супа или выкладывает утренние фотографии Джинни в переднике: «Какая домовитая дочка – вся в мать!»
Когда я выезжаю с парковки, к школе как раз съезжаются ученики. Я выворачиваю руль вправо и вижу, как «Ниссан» Оливера поворачивает налево. Он останавливается посреди перекрестка и гудит мне. Я виновато улыбаюсь: мол, я бы и рада поговорить, но мы едем в противоположных направлениях. Однако Оливер толкует мою улыбку по-своему: «Давай остановим весь поток и поболтаем».
Он открывает окно:
– Ты куда?
– Я сегодня на больничном.
– Ты болеешь?
– Нет. Сениорит.
– Ты же считаешься юниором.
– Тогда юниорея. Ой, нет, звучит как название венерического заболевания.
В ответ на эту реплику Оливер разражается гомерическим хохотом. Машины вокруг гудят. Хочется остановить мгновение, заморозить нас. Мне никогда еще не было так радостно на душе оттого, что удалось кого-то насмешить. Особенно после сегодняшней утренней сцены.
– Я в порядке. Просто нужна пауза.
– Иди прими что-нибудь от этой своей юниореи. Я позвоню тебе после школы, хорошо?
Он сигналит мне на прощание и заворачивает на парковку. Кажется… он больше на меня не сердится. Наша встреча напрочь лишена драматизма.
Цели у меня нет, топлива – половина бака. Свободный день в разгар рабочей недели – прекрасный шанс завершить все пункты из Списка, в особенности с шитьем платья. Кстати, я ведь прогуливаю. Это можно считать чем-то опасным, правда? Нет? Скорее показушным.
Сейчас еще слишком рано, чтобы внезапно свалиться бабушке на голову, поэтому я подбираю декор для вечеринки. Моя цель – устроить праздник в винтажном стиле. Понимаю, он получится таким же аутентичным, как салат в «Макдоналдсе», но даже в шестьдесят втором году женщины знали, что планирование вечеринки всегда предполагает компромисс. Сначала я заезжаю в магазин косметики и покупаю все для макияжа, выдержанного в духе шестидесятых: накладные ресницы, жидкую подводку и яркую помаду. К десяти я подруливаю к бабушкиному пансионату. Пытаюсь вспомнить, что говорилось о кратких визитах без предупреждения в библиотечной книге по этикету. Наверняка по правилам следует сначала позвонить, поэтому я захожу в главное здание, где есть городской телефон.
Там в холле включен огромные плоский телевизор, а перед ним стоит поднос с печеньем и лимонадом. Мне так не хватает в жизни тридцатиминутного дешевого шоу с его проблемами, с выдуманной реальностью и выдуманными людьми. К тому же мне хочется печенья, а крошить повсюду некрасиво. Поэтому я сажусь смотреть реалити-шоу о дизайнере интерьера, который встречается со звездой сериалов и оформляет для нее комнату вполне в духе шестидесятых – строгие линии, оранжевые и коричневые тона. Будем считать это исследовательской работой.
В холл входит женщина в сером костюме и на каблуках. На вид ей около пятидесяти. Короткие вьющиеся
