Я наблюдал за тобой - Стейси Рум

Герман повернул голову и посмотрел на меня затуманенными глазами.

– Зачем тебе это, Даша?

– Ты же помог мне. Почему я не могу сделать то же самое?

– Это только мои проблемы.

– Тебе не кажется, что за последнее время у нас одни проблемы на двоих? И вообще, ты не знаешь, от чего отказываешься. Мы, девушки, те еще ФСБшницы! Как, ты думаешь, я это нашла? – я помахала перед его носом папкой с документами.

– Ты шарилась в моих вещах, – констатировал он.

– Не шарилась в вещах, а спасала твою задницу!

– Ах, это теперь так называется, – рассмеялся он.

Глава 20

ДАША

Первый снег. Такой лёгкий и белый-белый, он всегда выпадает внезапно и приносит радость. При этом неважно, сколько нам лет – пять, двадцать или пятьдесят, все мы радуемся ему одинаково. Бежим к окну, зовем родных, снимаем истории в социальных сетях. Если зайти в ленту новостей, вся она будет в фотографиях первого снега. Каждый раз это особенный, ни с чем несравнимый момент, который в году случается лишь однажды.

В этом году снег выпал в конце октября, в пятницу. К тому времени температура на улице уже опустилась до значений, близких к минусовым, вынуждая одеться в тёплые шапки и зимние пуховики.

– Смотрите, там снег! – воскликнул Ромыч, и вся аудитория, напрочь забыв о паре, кинулась к окну. В воздухе кружились крупные хлопья, укрывая землю тонкой белой простыней.

– Вы студенты медицинского университета или школьники какие-то? – возмутилась преподавательница фармакологии. – Быстро заняли свои места!

Но никто ее не послушал. Когда происходят подобные события, толпа становится неуправляемой.

– Красота! – то и дело восклицали девчонки.

Сдавшись и бросив попытки воззвать нас к совести и порядку, преподавательница тоже подошла к окну, разглядывая разворачивающуюся на улице картину.

После занятий мы высыпали из корпуса всей гурьбой, предпринимая не совсем успешные попытки слепить снежки и устроить снежный бой. Бегали, веселились, пытались поймать снежинки языком.

– Ромыч! – окликнул Ник.

– Чего тебе?

– У тебя на куртке грязь какая-то.

И, пока Ромыч пытался разглядеть на своей куртке неведомую грязь, сосредоточив на этом все внимание, друг зарядил ему в лицо огромным снежком, снег для которого он собирал чуть ли не по всему двору.

– Ах ты!…

Раскрасневшиеся и довольные, мы разошлись по домам лишь спустя час. Сегодня нам с Викой было по пути: вместо дома она поехала на приём к косметологу в ту же сторону, где располагался мой родной Приозерный район. На автобусную остановку почти бежали. Из-за того, что мы провели слишком много времени, дурачась, подруга рисковала опоздать, поэтому подгоняла меня почти на каждом шагу.

– Слушай, – вдруг сказала она, – а пошли в клуб?

– Прямо сегодня?

– Прямо сегодня!

– Ну-у… – протянула я. Я не любила спонтанность и о таких вещах, как поход в клуб, предпочитала знать заранее, чтобы быть в состоянии подготовиться и физически, и морально. Ведь клуб означал прежде всего бессонную ночь, алкоголь и, как следствие, тяжёлое похмельное утро и весь следующий день, проведённый впустую. Для таких приключений я была уже слишком стара, да и вообще клубы давным-давно перестали приносить мне удовольствие. – Я даже и не знаю.

– Ну чего ты ломаешься? Ты за последнее время стала как старая бабка, ей богу!

– Мне просто хочется поспать.

– Поспать? – лицо Вики вдруг стало таким, как-будто она еле сдерживала смех. – Можно подумать, только этим ты и занимаешься, когда ночуешь у своего Германа!

– Вика! – возмутилась я. – Вообще-то да, я сплю!

За сегодняшний день у меня еще не было времени, чтобы подумать о Германе, но сейчас, когда подруга произнесла его имя, мысли вдруг накатили гигантской волной. Мы не виделись довольно давно. Несколько дней назад его наконец-то выписали из больницы, и все это время он улаживал какие-то свои дела. К тому же, мой дорогой «друг» все это время не проявлял себя, поэтому у меня не было даже повода обратиться за помощью.

Но что самое обидное и одновременно странное – оперативную хирургию теперь вел другой преподаватель. Новенькая молодая девушка, которая только-только пришла работать на кафедру. Несмотря на всю нелюбовь к Герману Андреевичу, наша группа ее не приняла. И даже хотя получать «халявные» оценки и жить без вечных Герасимовских отработок было подарком свыше, мы все равно скучали по Герману. Нам всем не хватало его редких, но острых шуток и подколов. И, признаться честно, иногда даже тех знаний, которые он нам давал. Было ощущение, что его просто заменили, вычеркнули из списка преподавателей из-за этого дурацкого несчастного случая. Безусловно после больничного он снова вернется в университет, но продолжит ли преподавать у нашей группы?

Когда я пришла к нему в больницу в следующий раз после того дня, когда он рассказал об отце, то заявилась с огромной коробкой писем. Я нашла ее в доме у Германа, и тогда в больнице поручила, чтобы он отобрал те письма, обратные адреса которых уже «обработал». Мне и правда хотелось помочь ему в поисках отца, и медлить с этим я не собиралась. Отбросив часть писем, я могла бы заняться оставшимися: найти адреса, поискать какую-то информацию, пока Герман лежит в больнице. Он конечно же посмеялся, но был благодарен мне, я видела это по его грустным серым глазам.

Тогда ему уже стало намного легче, Герман мог вставать и ходить по палате, не испытывая при этом дикого головокружения. Мы сидели на низком подоконнике, подложив под спины подушки, и разглядывали красивые конверты.

– Даша, – вдруг сказал он, – ты столько сделала для меня. Спасибо, правда.

Я смущенно улыбнулась.

– Жизнь иногда поворачивается к нам самой неожиданной стороной.

– Я выгляжу, как какой-то подбитый бомж, – горестно вздохнул он, когда его взгляд упал на собственное отражение в зеркале над раковиной.

– Когда ты только пришел в себя, я тебя и правда не узнала, – снова улыбнулась я. – Ты был похож на пчеловода, которого атаковал рой.

– Вот спасибо, – хмыкнул Герман.

– А сейчас ты очень даже ничего, – добавила я. – Шрамы украшают мужчину.

Герман медленно повернулся в мою сторону. Уголки его губ как обычно смотрели вверх, из-за чего казалось, что он улыбался. И из-за этой ложной «улыбки» я никогда не могла понять, что происходит в его душе на самом деле. В какой-то момент стало неловко, и я смущенно отвела взгляд, но тут же подняла его вновь. Он продолжал молчаливо смотреть на меня своими холодными светлыми глазами. Хочет переиграть меня в гляделки? Что ж, я принимаю вызов!

В следующую секунду что-то легкое, почти невесомое коснулось моих пальцев.