Высокая небесная лестница - Джиён Кон
– Ага, я сегодня наконец-то и душ приняла, и голову помыла, и даже волосы красиво уложила, так что мне сейчас так хорошо… Эх… Ага, а особенно хочется того бранча из «Шамони Дэй» на Пятой авеню, которым ты меня угощал тогда. По этим нашим поздним завтракам скучаю больше всего. Ха-ха-ха… ага, куда ж без пирожного… Макарун тоже хочу… Да уже ведь скоро увидимся, так что потерпите чуток… ага… да… я тоже.
Подумать только! Именно в этот момент жизнь наградила меня шансом стоять с букетом цветов в руках, о чем раньше я и мечтать не мог. И как назло, тут же, подняв меня на нереальную высь, она вдруг без колебаний швырнула меня со всего маху на землю.
Дождавшись окончания разговора, я постучался. «Войдите!» – послышался радостный голос Сохи, которая, увидев букет в моей руке, улыбнулась. Кажется, даже на тот момент я еще не осознавал свои чувства. Или просто не хотел это признать? А может, это было связано с моим желанием сделать красивый жест, великодушно закрыв глаза на обстоятельства обеих сторон и понадеявшись на свою силу воли?
– Спасибо.
Взяв в руки букет, Сохи просияла улыбкой. Кажется, сначала мы говорили о чем-то другом. О выписке, о том, что ситуация была опасной из-за тяжелого воспаления легких, и о том, что, несмотря на болезнь, она не так уж и похудела… А потом я не удержался и все-таки заговорил о телефонном звонке. В конце концов я сердито стал допытываться, что ее так рассмешило в разговоре, и даже упрекать в обмане, мол, а как же твои слова, что не хочешь возвращаться в свой обожаемый Нью-Йорк, по которому так соскучилась. Возможно, не в таких выражениях, но, судя по ее словам, я, похоже, в ярости заявил, что нечего любезничать налево и направо с другими мужчинами кроме меня – того, кто ради нее собирается изменить свою жизнь. О, если бы я знал женщин немного больше, если бы хотя бы раз имел серьезные отношения с девушкой и если бы у меня был опыт сильной влюбленности, который можно сравнить с переходом реки по валунам вслепую, то я не повел бы себя так глупо.
Однако Сохи тоже не особо проявила мудрость в этой ситуации.
– А он-то в чем виноват? С чего я должна вести себя с ним грубо? Если честно, из-за чувства вины хочется быть с ним еще доброжелательнее.
Конечно же, она бросила это в гневе, но прозвучало это искренне. А у меня после этих слов пропал дар речи. Я думал, когда любишь, жертвуешь всем. Думал, что, как, уйдя в монастырь из любви к Богу, я должен был перестать любить женщин, так и ради любви должен полностью менять свою жизнь и сердце, не жалея души и тела. Но то, что происходило сейчас, было абсолютно выше моего понимания. Сердце с глухим стуком упало.
– Ах вот оно что!
Я поднялся с места и пошел к двери. В это время Сохи подбежала ко мне сзади и обняла.
– Ну что ты вредничаешь, Йохан?! Не веди себя как ребенок! Тут я ничего не могу поделать.
Спину обдало ее горячим дыханием. Все силы враз оставили меня. Даже вес ее тела показался мне невыносимо тяжелым.
34
Вопреки нашим ожиданиям, на море было невыносимо душно, и людей набилось как сельдей в бочке. Когда мы с ней прибыли на поезде, небо хмурилось, а с моря дул теплый ветер. «Ура! Мы на море!» – крикнуть-то я крикнул, но это было совсем не то море, которое я представлял себе, да и Сохи, наверно, тоже. Море, раскинувшееся под угрюмым небом, выглядело уныло. Солнце пекло нещадно, влажность зашкаливала, люди бултыхались в волнах, словно рисинки в супе, а от гор мусора на побережье невыносимо воняло. Было явной ошибкой приехать посреди лета на пляж Хэундэ в Пусане, куда стекается такое множество народу в период летних отпусков. Безусловно, сыграло свою роль и то, что я очень долго прожил в монастыре. Я понял, что уже успел позабыть, как протекает мирская жизнь.
На лбу Сохи, которая хоть и оправилась от болезни, но еще недостаточно окрепла, постоянно выступали капельки пота. Когда же, спасаясь от жары, мы зашли в кафе, ее начало трясти от холода. Однако, когда наши взгляды встречались, она силилась улыбнуться и не отпускала мою руку, даже если ладони были мокрыми от пота. В роскошных отелях пляжа Хэундэ люди элегантно сидели под яркими чистыми зонтиками и наслаждались фруктовыми соками аппетитных цветов, но я был не в состоянии предложить ей подобный комфорт.
Песчаный берег гудел разноголосицей распродаж и розыгрышей подарков, детским плачем, возгласами и перекличкой зовущих друг друга людей, отчего больше напоминал шумный базар. И среди всей этой толкотни нам удалось занять местечко в углу кафе, откуда море виднелось поверх многочисленных голов людей. Мы оба молчали. Мне казалось, что мои уши, привыкшие к тишине города W, подвергаются невыносимой пытке, а все мое здравомыслие и рассудительность пришли в полный хаос, рассеявшись и перемешавшись в окружающем шуме.
– Знаешь, в Средиземном море есть такой остров – Капри на юге Италии, ты слышал о нем? Примерно в тридцати минутах на лодке от Неаполя. Там до сих пор сохранились красивейшие виллы римских императоров. Остров, с которого можно увидеть следы извержения вулкана в далеких Помпеях. Мне довелось побывать там: и море действительно было синим-синим, цвета чистейшего средиземноморского кобальта без единой примеси! – сказала Сохи, потягивая апельсиновый сок.
В кафе было полно народу, и голос ее прозвучал глухо. Мне не хватило смелости спросить, с кем она ездила. Капри… Остров… Юг… Италия. Вот оно что – оказывается, Капри – это название острова. Возможно, Сохи тосковала по тем временам и по тому, с кем ездила вместе. Интересно, жалеет ли она, что поехала со мной на море? Я не угощал ее бранчем в «Шамони Дэй» в Нью-Йорке. И никогда не
