Я наблюдал за тобой - Стейси Рум
Не знаю, почему мысль «убил» была первой пришедшей мне в голову. Но ведь люди не исчезают просто так, особенно на такое долгое время. Либо они хотят сбежать, либо…мертвы.
– Так, подруга, знаешь что? Что бы с ним ни было, сейчас мы этого точно не узнаем. Так что пойдём-ка смотреть фильм и ложиться спать.
Я не стала спорить. Фильм и сон сейчас казались лучшим средством, чтобы отвлечься от всего, что на меня навалилось.
Глава 11
ДАША
Я боялась наступления ночи, но она прошла на удивление спокойно. Хоть теперь я и была не одна, легче от этого не стало. Больше всего пугало, что аноним может вновь объявиться. Но ничего не произошло. Ни ночью, ни даже наутро. Встали мы рано, вместе испекли блинчики и все утро смотрели «Ютуб». Вику ждали домой к двум, и я решила поехать с ней, заняться все равно было нечем, а кафедра освобождалась только с трёх, до этого времени там проходили занятия у других групп.
Я любила бывать у Вики дома. С ее семьей никогда не соскучишься, каждый день, в любое время суток там царит шум и гам. Мама Вики Галина Степановна, добрейшая женщина, почти сразу же усадила нас за стол и налила горячий чай.
– Ну, рассказывай, Даша, как твои дела, как жизнь? Я слышала, твоего мальчика не стало… Прими мои соболезнования.
Разговоры о Туре то и дело заставали меня врасплох. Я ненавидела их и старалась всячески избегать – вспоминать о прошлом было больно. Но Галину Степановну я не видела больше месяца, а когда была у них дома в последний раз, Туре был еще жив. Поэтому я не обижалась. Каждый, кто меня знал, хотел высказаться по этому поводу, и я их не осуждала.
– Спасибо, – вздохнула я.
– Мам, я уже передавала Даше твои соболезнования по телефону еще в день похорон, – встряла в разговор подруга, – давай сменим тему.
– Да, ты права, лучше расскажи, как там учеба?
Следующие полчаса мы наперебой обсуждали, какая тяжёлая ноша взвалилась на наши плечи. Галина Степановна тоже позвала меня на дачу, и отказывать ей очень не хотелось, но как минимум, с собой у меня не было никаких вещей, а как максимум – мне следовало становиться храбрее. Всего одна ночь в пустом доме. Это не страшно.
По дороге меня подкинули в университет. Поблагодарив семью Вики, я побежала в корпус. Все, у кого уже прошли занятия, давно разбежались, и я осталась одна. Даже пожилая лаборантка, наказав мне вернуть все инструменты, которыми я буду пользоваться, благополучно ушла домой.
Я открыла учебное видео и начала шить. Работать руками – не мой конёк, но, упорно тренируясь, я боролась с самой собой и доводила хирургические швы до совершенства. Стежок за стежком, узелок за узелком. Это умиротворяло. Когда все импровизированные раны были ушиты, я распускала швы и начинала шить вновь.
Работали мы на препаратах, или, говоря языком, понятным для простого народа, трупах. И если вы до сих пор не скривились от отвращения и не перелистнули эту страницу, то поспешу добавить: в них не осталось почти ничего человеческого. Препараты были похожи скорее на гигантских кукол, чем на людей. То, что раньше было кожей, сейчас напоминало кусок старой резины. Не самый лучший объект для тренировки, но другого выбора все равно не было.
Перешивая ногу раз двадцатый, я не заметила, как за окном стали сгущаться сумерки. Осень набирала ход, и с каждым днем темнело все раньше. Сейчас часы показывали около семи вечера. Оставалось освоить еще один шов, и можно идти домой. Этот «маленький шовчик» занял у меня около часа. Спина начинала предательски ныть: явный знак того, что пора собираться домой. Я бережно вымыла инструменты, сложила их в отдельный лоток, и направилась в лаборантскую, чтобы поставить лоток на место. А по дороге молилась всем богам, чтобы автобусы все еще ходили в мою глушь. Тратить деньги на такси не хотелось, но обстоятельства шептали, что это будет лучшим выходом. В конце концов, если автобусов не будет, у меня все равно не останется выбора.
Я вернулась в кабинет и устало закинула рюкзак на плечо. Подошла к окну и закрыла жалюзи. Не люблю, когда в темноте открыты окна. Все происходящее сразу же становится как на ладони, а кабинет, в котором я занималась, к тому же находился на первом этаже и был доступен взору каждого мимо проходящего. Взяла клеёнку, чтобы накрыть препарат и развернула ее, но в следующую секунду сердце совершило кульбит. Я попятилась назад, хватаясь за парту. Рука, принадлежавшая телу, была повернута в сторону и безжизненно свисала с железного стола, хотя я ясно помню, что ничего подобного после себя не оставляла. Но больше пугало другое: листок бумаги, зажатый меж окаменевших полусогнутых пальцев мертвого человека.
Я зажмурила оба глаза, мечтая, чтобы это оказалось лишь видением. Затем осторожно приоткрыла правый, но бумажка никуда не делась. Она была такой же материальной, как стол, стены и этот чертов труп. Она предназначалась мне, я была уверена в этом больше, чем на тысячу процентов. Встала на цыпочки и потянулась к столу, осторожно цепляя записку кончиками пальцев. Она с лёгкостью выскользнула из своего «крепления». Лист бумаги был чуть влажным и отвратительно пах формалином.
Не помню, как разворачивала его. В памяти осталось лишь то, как дрожали руки и как пелена затуманила взгляд. Сердце билось где-то высоко в горле.
«Не знал, что написать тебе, поэтому решил сказать, что скучаю. Мне так не хватает пар по хирургии, когда мы сидели за одной партой и учились вязать узлы на тренажёре. А сейчас ты делаешь это без меня, и мне больно. Но я все равно люблю тебя».
Я совсем не помню, как пулей вылетела из кабинета. Кажется, я кричала. Бежала по коридору и вопила. В коридоре было темно: видимо, охранник погасил свет во время вечернего обхода, и это пугало еще сильнее. Я неслась вперёд, не разбирая ничего на своём пути. Я не знала, к чему бегу или от чего убегаю, мне просто было страшно, очень-очень страшно. Казалось, я одна в этом ужасном месте, и через секунду умру. По щекам катились слезы. Я осталась один на один с каким-то дурацким ночным кошмаром, чудовищем из классического фильма ужасов. Если оно настигнет меня, мое тело найдут не раньше понедельника. Я буду кричать, но мне никто не поможет.
Когда
