Темные души - Ана Рома

Витэлия

У каждого человека в жизни есть выбор, и куда он приведет в итоге, известно лишь Богу. Каждый раз выбирая, я ошибалась, а мои люди страдали из-за этих ошибок. И все, что у меня осталось – смирение, которое не сочеталось с природой моего характера. Я родилась воином, который сражается за себя, свою семью, детей и любовь. Но пришло время уступить, пока еще чья-то жизнь не оборвалась. У всего есть предел, и, кажется, я нашла свой.

Остановившись у пляжа, я смотрела, как восходит солнце на горизонте темно-синей глади океана. Вода была спокойной, и прибрежные волны нежно ласкали берег.

Сидя в машине Марко, укутавшись в плед, он включил печку на полную мощность, прежде чем выйти из машины. Я попросила его сообщить Кристиано о теле Алонзо, мне хотелось, чтобы его похоронили правильно. Он не заслуживал, чтобы после смерти его закопали, как бездомную дворнягу. Никто не заслуживал.

Марко не сказал мне ни слова, лишь молча укутал меня в плед, проверяя пульс, сравнивая с секундными стрелками на своих часах. А после звонка вернулся с бумажным стаканчиком горячего чая.

– Тебе нужно выпить что-то теплое, – прочистив горло, протягивая мне стаканчик.

Я наблюдала неловкие действия Марко, как он делает что-то впервые. Заботится о женщине, которую месяц назад хотел убить.

– Ты позвонил? – принимая из его рук стакан, который обжигал все еще ледяные пальцы.

– Твой брат в больнице. Ему окажут всю необходимую помощь, он будет жить.

– Алонзо тоже должен был жить, – подув в стакан, немного отпивая.

– Я не знал, что твой консильери ввяжется в это, – голос мужчины стал грубее.

– Ничего бы не поменялось.

Дернув ручку двери, она открылась, и я вышла из машины, чтобы Марко не увидел моих слез сожаления вперемешку с отчаянием. Обняв себя, я зашагала босыми ногами по прохладному песку, теряя одну слезу за другой.

Марко следовал за мной, мне не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться. Я зашла в воду по щиколотки, опускаясь на корточки, на моих руках все еще была запекшаяся кровь Алонзо. Я стала смывать кровь, царапая кожу рук ногтями.

Ненавижу.

Продолжая стирать кровь с рук, я застыла на мгновение, поверив, что мне удастся убежать. И как только подобная мысль поселилась в моей голове, я сорвалась с места и побежала вдоль берега. Я бежала что есть силы, которых осталось так мало после бессонной ночи. Мои легкие горели от поступающего кислорода, а ступни зарывались в мокрый песок, замедляя мой бег, который и без того был ничтожно медленным.

Не останавливайся, Витэлия. Беги. Беги.

Повторяя у себя в голове, хватая ртом теплый утренний воздух до момента, пока ноги не оторвались от земли, и я не оказалась в стальных объятиях, чьи руки стискивали мои ребра так сильно, что каждый вздох сопровождался режущей болью в груди.

Марко стоял, плотно прижав мое тело к своему, мы вместе тяжело дышали. Я была крошечной в его объятиях, ноги свисали, как и руки, безжизненно, будто марионетка.

– Я поймаю тебя, vendetta, как бы далеко ты ни убежала, – прошептал он мне на ухо.

Сглотнув, я прикрыла глаза от страха и осознания, что так оно и будет, пока он не наиграется. Пока я не надоем ему, как Мартина – Бернардо. Всего лишь цель, а не желание.

– Отпусти меня! – извиваясь в его руках, выдыхая воздух.

– Это напоминание, которое ты забываешь.

Марко опустил меня на песок, я обернулась, посмотрев в его глаза. Его стиль одежды отличался от привычного классического. Темные джинсы в сочетании с ботинками и рубашкой практически несовместимы, если они были не на Марко.

Он протянул руку ладонью вверх, в носу защипало от слез, вызванных нежеланием подчиняться.

– Нет, – твердо сказала я, но мой голос дрогнул.

Пряча левую руку за спиной, на которой было обручальное кольцо, делая шаг назад. Наш договор взамен на звонок Кристиано.

– Мы договорились, – он вздохнул. – Значит, мне не следует верить твоему слову? Упрекая других за ложь, ты сама играешь нечестно.

Марко достал телефон, наблюдая за моей реакцией. Как я ломаюсь, как подчиняюсь его манипуляциям.

– Не жди от меня милосердия, – я сняла кольцо, сжав его в ладони. – Ты никогда не станешь им, – преодолевая расстояние, наши тела стали так близко друг к другу. – Даже если мне придется гнить с тобой до конца жизни, то знай. Ты не заслуживаешь даже самой лживой любви.

Ударив Марко в грудь, отдавая кольцо, направляясь обратно к машине. Никогда не могла подумать, что какое-то кольцо могло так сильно расстроить меня. Сейчас я чувствовала себя абсолютно голой, хоть и была одета. Вытирая с лица слезы, почувствовав тянущую боль внизу живота. Приложив руку, вдыхая носом воздух, выдыхая через рот, продолжая дышать, слушая нарастающую боль.

– Ты забываешься, в отличие от своего отца… – Марко запнулся на полуслове, нахмурившись. – Что не так?

Он не дождался моего ответа, схватив за руку, заталкивая на заднее сидение.

– В пакете одежда, переоденься, – скомандовал он, выезжая на дорогу.

– Я не доставлю тебе такого удовольствия, – поглаживая живот, ответив мужчине.

– Блять, меня не возбуждают женщины, корчащиеся от боли, – Марко плавно свернул налево.

Показав ему средний палец, я потянулась за бумажным пакетом.

– Но ты хочешь женщину, которая в браке и беременна, – мы встретились взглядом в зеркале заднего вида.

Ему не требовалось говорить, чтобы послать меня к черту за мой острый язык.

– Закрой свой привлекательный ротик, – потирая подбородок, он отвел взгляд.

– Baciami il culo!*(Поцелуй меня в задницу!) – выругалась я, спровоцировав заразительный смех Марко.

– Попроси об этом при других обстоятельствах, vindetta.

Закатив глаза, я продолжила доставать чистую одежду, чтобы переодеться. Это был белый сарафан из вискозы с добавлением льна, босоножки на невысокой платформе. Подъехав к больнице, я быстро переоделась, как только Марко вышел на улицу, дав мне несколько минут.

На приборной панели показывало около семи утра, возле корпуса было безлюдно и очень тихо. По моим наблюдениям, Лос-Анджелес становился шумным ближе к вечеру, когда открывались клубы и спадала жара, днем все туристы стремились к воде.

Выйдя из машины, к нам выбежала медсестра, поздоровавшись с Марко.

– Пройдемте со мной, миссис Волларо, – я стиснула зубы от ее обращения. Выдохнув, я поплелась за медсестрой словно раненая голубка. Мое тело ныло, не то от боли, не то от усталости и бессонных ночей. Через полтора часа мы, наконец, выбрались на свежий воздух. Жизни ребенка ничего не угрожало,