Майор, спеши меня любить (СИ) - Кир Хелен

Майор, спеши меня любить

Хелен Кир 

1. В сугробе ...

- Договоримся может?

Смотрю в наглую харю и испытываю огромную тягу немного подрихтовать ее. Очень хочу, но не могу. Не положено. А жаль! Воистину некоторые скромные желания не могут исполнится, потому что нахожусь при исполнении. То есть должен держать себя в руках, быть беспристрастным и неэмоциональным.

Как Понтий Пилат.

- В стенах моего кабинета ведите себя нормально, – монотонно выговариваю зажравшемуся мажору. – В салоне машины при задержании обнаружено, – кидаю перед ним пачки таблеток и коробки с травой. – Ваше. – Не спрашиваю. Утверждаю. – Признаете?

- Не-а! Я вообще-то имею право на один звонок. Слышь, следак. Хорошо выебываться. Бери бабки и разойдемся с миром.

Так … Время бесстрастности заканчивается, как короткий выпуск детской передачи «Спокойной ночи, малыши». То есть быстро и увлекательно.

Камеры у меня в кабинете не работают. Не удивляемся. Перебои с оборудованием. Ничего не поделать. Не торопясь, встаю. Мажор меняется в лице, затравленно наблюдает, как замыкаю дверь и разминаю шейно-воротниковую. Хрустит.

Захватываю тонкую шейку пиздюка двумя пальцами и давлю на болевые точки. Слегка, аккуратно, чрезвычайно заботливо прижимаю к столешнице. Наклоняюсь к уху, основательно доношу информацию.

- Слышишь, сладкий, сейчас отгребешь. Смотри внимательно, – тычу мордой в улики, – узнаешь? М? Ты праздник портишь, мне домой пора, а я все с тобой вожусь.

Втягивает сопли. Молчит гаденыш.

Вздыхаю … Ненавижу наглых малолеток.

- Спрашиваю в последний раз.

Чпоньк!

- Ай! Ай! Мое.

- Пиши, – протягиваю чистые листы.

Угу. У нас по старинке. Чистосердечка родным почерком. Вожусь с мажором еще пару часов и выдохнув, сваливаю последним с родной работы. Время остается только на переодеться, пару кофе и на выход.

Холодно. Накидываю капюшон, молнию тяну до конца. Ветер пробирает. Матерю уродов, что снова разбили фонари, перешагиваю горки застывшей земли в темноте и вдруг слышу писк. Котенок, что ли?

Темно. Не видно ничего.

Подсвечиваю смартфоном, у стенки лежит куча. Пищит или скулит, не разберешь. Слабо так подвывает, но звуки различить можно. Ругаю свое благородство, лезу туда. Вот оно мне надо?

От неожиданности почти спотыкаюсь.

Несуразно большая одежда. Сверху торчит клок волос. Человек?

- Эй! – толкаю немного. – Бомж что ли?

Комок шевелится. Высовывается голова и рассыпаются грязные пряди. Длинные.

Женщина? Не видно ни черта!

- Ты что здесь делаешь?

Слабый стон и невнятное бормотание. Наклоняюсь ниже. Не бросать же. Вдруг умирает. Врубаю яркость на всю. Точно, только не женщина, а девушка. Замараха какая-то.

Откуда взялась-то? Смотрю на часы, время поджимает уже. Вызвать ребят и все, не самому же возиться. Очередная бродяжка, их тут море мотается. Но что-то останавливает. Это «что-то» мне очень не нравится, вылезает на поверхность «чуйка».

По привычке быстро отмечаю детали. Странно, одежда не по размеру, но чистая. Не пахнет. Ботинки грубые бесформенные. Растянутый свитер.

- Ты кто?

Бледная рука откидывает спутанные волосы. Ох, ты ж.

Удивленно присвистываю. Вот это да. Глаза огромные. Синие-синие, пронзительные, аж жутко. Цвет нереальный.

Залипаю в моменте. Глазюки пробивают как лучи, добираются до нутра. Крошат там лазурными мечами напропалую и чуть ли не впервой меня дергает. Пробирает. Ну не могут быть у человека такие глаза. Уникум. Инопланетянка.

И такая разительная разница с хламидой, натянутой на нее.

На бомжиху она не похожа. Одета – врагу не пожелаешь. Девушки такое на себя только под наркозом надевают, да и то не всегда. Но в целом норм.

- Помогите.

Худючая, даже изможденная скорее. Голос еле слышен. Наклоняюсь ниже, чтобы расслышать. Лепечет что-то еще, не разобрать. Поднимаю за подбородок, всматриваюсь. Может наркоманка? Нет. Зрачки нормальные.

Трогаю лоб. Меня обжигает огненная кожа. Она горит. Клокочет, как лава.

Температура шпарит, не иначе.

- Тебя как сюда занесло, бедняга? Ты откуда? – пытаюсь разговорить, но тщетно. – Ладно, разберемся. Эй, замараха, Бог терпел и нам велел. Сейчас скорую вызову.

Копаюсь в мобиле, а моя находка начинает прерывисто дышать и ерзать. Трясет ее. Судорожно тянется к руке и машет головой.

- Нет … Нет. Они найдут. Найдут. Не надо.

Бредит по ходу. Несет несуразицу. Кому она нужна-то? Кто ее найдет? Хотя …

- Тихо, не бойся, – поднимаю ладони, показываю, что пока звонить не буду. Но делать-то что-то надо и как бы я опаздываю уже. – Все. Все говорю.

- Мне нехорошо.

Найденыш закатывает глаза, а потом ведет трясущейся ладошкой по щеке. Губами пересохшими воздух ловит.

Вижу, что нехорошо. Не слепой.

- Помогите.

Сквозь раздражение умоляющий голос проникает в самое сердце. Там пищит и тихонько скулить начинает. Бродяжка просит, как будто я ее последняя надежда. По щеке катится одинокая крупная слезинка. И вот эта капелька … Пронзает насквозь. Болит очерствелое сердце, ноет. А я думал, что все, мышца атрофировалась. Нет, стучит.

Жизнь, да? Человек снаружи грязный, а за кожей чистый. Так и она. Ох, волочет тебя, Юматов! Надо же.

- Чем помочь?

- Спасите, – растрескавшимися губами шелестит. – Они меня найдут. А я не хочу туда. Заставят …

- Ну дальше?

- Секта. Сибирь. Оттуда не выберусь тогда. Спрячьте меня.

*

2. Не бросать - мое второе имя.

Какая секта? Она из прошлого в наш мир явилась?

Хотя всяких общин полно, удивляться особо не приходится. Но и ей верить слету, тоже такое себе. По опыту знаю, иной раз задержанные такое сочиняют, можно романы писать. Платили бы будь здоров, если бы в газеты куда брали. Лепят настолько искренне, что наши неопытные новички могут поверить, рыть что-то сподобятся. Такие актеры попадаются и все как один невиновны, обстоятельства заставили, жизнь прогнула и все такое – классика.

Короче, надо разбираться.

Юзаю отросшую щетину, наблюдая как моя находка жалобно и горько пищит.

- М-да, – прикидываю, что же дальше. – Как зовут? Эй!

Прикладываю тыльную часть ладони ко лбу. Полыхает. Пышет, как печка. Жар реально нездоровый.

Присаживаюсь рядом, поднимаю за подбородок. Простой жест заставляет находку вывернуться наизнанку. Вздрагивает так сильно, что макушкой прикладывается. Простое прикосновение вызывает лютое отторжение. Трясется еще сильнее, головой мотает, пытается вырваться. Выдавливает с отвращением сквозь сжатые зубы.

- Не трогай. Не хочу-у … Не трогай.

Глаза вновь раскрываются. Обжигает испуганным синим огнем, в который еще и ненависти добрую щепоть добавлено. Микс жертвы, я так понимаю яркую смесь, что на меня прямым лучом направлена. И у меня опять столбняк. Она гипнотизирует, ничего ж кроме света василькового не вижу. Таращусь на нее в ответ. Секунд десять плаваю, больше не выдерживаю.

- Тихо. Не кричи.

В ее глазах мелькает проблеск, узнает меня. Кажется, даже с облегчением выдыхает. Впивается ногтями в руку. В мясо проникает, шкурка трескается. Но ладонь не убираю. Чувствую, что это для нее как спасение и связь с реальностью.

- Эй, нужен врач? Слышишь?

- Нет. Лучше умереть.

Хуясе. Становится все интереснее.

- Помоги мне, – шепчет она, – я отдам тебе … – сует кулачок за пазуху. О, вот этого не надо. Еще я секс-дары с подворотен не собирал. Но на самом деле беспризорница достает цепочку, на которой висит кулон. Прекрасно, она еще и предположительно воровка. – Забери себе, только не отдавай меня им.

Мягко отталкиваю. Боится она. Вон трясется как. Вопрос в том, где подвеску стащила. Или не стащила? Рассматриваю поближе. Ничего себе побрякушка. С удивлением верчу в руках, золото закручено в необыкновенные узоры, в середине мерцает камень. Такое в салоне не купишь, только на заказ делать. И не каждый ювелир сможет сотворит чудо, а тут прям фантастика.