Штрафной удар в сердце (ЛП) - Ми Мэри

— Далт, серьезно, мне не нужно здесь оставаться. Я просто дам ей еще немного времени, чтобы она закончила свою оргию, и вернусь, — начала я, но мой аргумент умер на губах, когда я шагнула в его темную квартиру.

Центр Далласа сверкал за панорамным окном, каждый огонек был крошечной искрой в ночи. Вид завораживал, словно мы парили над городом. Ноги сами понесли меня по гладкому дощатому полу прямо в просторную гостиную, хотя в машине я клялась, что не переступлю порог его дома.

— Вау, — прошептала я.

— Вау, это точно.

Я подняла глаза, удивившись, как близко он оказался. Но его взгляд был устремлен не на пейзаж за окном, а на меня. Живот сделало сальто от той страсти в глазах, с которой он смотрел, как я провожу языком по нижней губе, прежде чем прикусить ее.

Я отвела взгляд, чтобы осмотреть квартиру. Нужно было отвлечься, прежде чем я сделаю какую-нибудь глупость, например, наброшусь на него и начну целовать его дьявольски красивое лицо… или проверю, будет ли его щетина царапать внутреннюю сторону бедер.

Квартира была потрясающей, как мечта дизайнера: темные угольно-серые стены, металлические акценты, все вылизано и отшлифовано. Но выглядело это так, будто ее поставили на продажу — не было ни одного личного штриха.

Ни фото. Ни растений. Даже пледа не было.

Я провела рукой по спинке кожаного коньячного дивана, направляясь на кухню.

— Ты только что сюда въехал? — я подняла бровь. — Или мы вообще проникли на чужую собственность? — повернулась к нему, отступая назад. — Боже, ты даже не живешь здесь, да? Все это только чтобы произвести впечатление? Могу напомнить, я уже с тобой в фейковых отношениях, не стоит рисковать сроком за незаконное проникновение.

— Сарказм — не самое привлекательное качество.

— Ну, тогда нам точно не по пути, потому что сарказм — моя основная форма общения. С добавлением черного юмора, как механизма выживания, — сказала я, обернувшись, чтобы нажать на одну из сенсорных панелей на стене, надеясь, что она включит свет, а не, скажем, опустит с потолка диско-шар… или что там еще у богатых бывает.

— У тебя есть диско-шар? — спросила я, теперь уже по-настоящему заинтересованная.

Он рассмеялся, немного удивленно:

— Что у меня есть?

— Диско-шар? Ну, знаешь, такие зеркальные штуки, которые в клубах висят…

— Я знаю, что это. Но с чего бы мне его иметь?

Я пожала плечами:

— Потому что это было бы круто. Комната-то у тебя такая, что можно устраивать танцы.

Свет мигнул, и включился, открыв моему взору самую потрясающую кухню, что я когда-либо видела. Черт возьми, это было впечатляюще: глянцевые белые шкафы, техника из нержавейки, раковина, в которой можно было бы искупаться.

Далтон продолжал наблюдать за мной, стоя, прислонившись к стене, руки засунув в карманы, и выглядел слишком хорошо для моего душевного здоровья. Его взгляд ощущался физически, словно прикосновение. По коже пробежал озноб.

Боже, где надзор со стороны взрослых, когда он так нужен?

— Да ты что, у тебя есть холодильник для напитков? — ахнула я, присев перед мини-холодильником.

Мини-пустым-холодильником.

Отсутствие личных вещей в квартире — одно, но не иметь ничего в холодильнике? Это уже преступление.

— Почему он пустой?

Далтон перешел к стойке, прислонился к ней, казавшись слегка неуместным в этой глянцевой обстановке, босиком, в белой футболке и потертых «Wrangler’s», с легкой улыбкой на грешно красивом лице.

— Может, потому что у меня есть нормальный холодильник прямо за твоей спиной, и мне не нужно приседать, чтобы достать из него напиток, — поддел он.

Я закатила глаза. Он явно упустил суть. К счастью, я здесь, чтобы его просветить.

— Полностью забитый мини-холодильник с напитками — это вершина роскоши, — указала я на него. — Это символ богатства. Ну и еще те ледогенераторы, что делают маленькие круглые льдинки.

Он рассмеялся, его плечи затряслись от смеха. Он разжал руки и подошел ближе:

— Так это и есть символ богатства? — спросил он, протягивая мне руку.

Я вскрикнула, когда вместо того, чтобы помочь мне подняться с корточек, он подхватил меня и усадил на мраморный кухонный остров. Холодная поверхность хоть немного остудила мое пылающее тело. Он встал между моими бедрами. Эта поза… мы идеально совпали по высоте. Слишком идеально.

— Ну что, Ари, — прошептал он, отступив, подмигивая. — У меня есть и то, и другое.

То, как близко находился Далтон, было перегрузом для моих чувств. Его чистый аромат, уверенные движения, жар, исходящий от тела — и голос… этот низкий, обволакивающий голос.

Я сглотнула, пытаясь хоть как-то справиться с внезапной сухостью во рту.

Его улыбка была настолько обворожительной, что меня пробрала дрожь.

— Ну так, расскажи, солнце, — снова это прозвище… — Что бы ты положила в холодильник?

Хорошая тема для разговора, да — то, на чем можно сосредоточиться вместо мысли, что если я сейчас разденусь и подвинусь на полдюйма вперед, эта стойка будет идеальным местом для секса.

— Ари?

подзадорил он, его грубоватые ладони легли на мои обнаженные бедра. Судя по его хитрой ухмылке, этот придурок специально пытался смутить меня.

Но я тоже умею играть в эти игры.

Против всякого благоразумия, я обхватила его ногами, притягивая ближе. Это было слишком... интимно. Его челюсть напряглась, и я заметила, как он едва отодвинул бедра, чтобы мы не соприкасались там — но было невозможно не заметить выпуклость в его джинсах.

Ох, как же быстро я сдалась.

Я была в одном шаге от того, чтобы тереться о капитана своей команды.

О боже, в таких формулировках это звучало ещё хуже. И… ещё горячее.

Я прокашлялась, стараясь сфокусироваться и выдавить из себя хоть какие-то слова.

— Ну, я бы положила «Топо Чико». Только в стеклянных бутылках, — выдохнула я, и фыркнула, когда Далтон сморщил нос.

— Острая газировка. Принято. Что еще?

— «Ред Булл» без сахара, — прошептала я, едва слышно, пока его пальцы поднимались выше, и край большого пальца скользнул под кромку моих шорт, отправив ударную волну прямо вниз живота. Это чертовски отвлекало, и я закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки.

— Какой объем?

— Эм… Мне нравятся маленькие, на 200 миллилитров.

Почему я дышу так прерывисто?

— Что-нибудь еще?

Его голос был мягким, но слегка хриплым. Холод от мрамора обжигал мои ладони, когда я оперлась, чтобы не потянуться к нему.

Я снова открыла глаза — и встретила его взгляд, прикованный к моей груди. Я отчетливо чувствовала, как мои соски напряглись под тонким белым топом.

— Зачем ты все это спрашиваешь? — мой вопрос прозвучал откровенно пошло, потому что больше походил на стон.

Он медленно поднял взгляд на меня, лениво улыбнулся и засунул палец под потрёпанную ткань. Почему-то я одновременно была и расслаблена, и возбуждена до дрожи.

— Я хочу знать о тебе все, — прошептал он, поцеловав меня в лоб. — И важное, и всякие мелочи. Хочу знать все.

Я замерла, застигнутая врасплох искренностью его слов. Давно уже никто не интересовался мной по-настоящему. Не спрашивал, чего я хочу. Одной этой фразой он пробил ещё одну брешь в моей крепости, и я металась, пытаясь укрыться.

Металась, чтобы сбежать.

— А что бы ты положил в холодильник? —  спросила я, отчаянно нуждаясь в передышке, чтобы осознать, как он на меня смотрит — будто я самая важная вещь в этой комнате.

Он пожал плечами:

— Это не важно. Мы же говорим о тебе, — сказал он, и поморщился, когда я шлепнула его по плечу.

И вот что ещё я в нём заметила.

Да, он заботливый и внимательный, но иногда у меня возникало ощущение, что это ему в ущерб. Он готов был забыть о своих желаниях ради других. И да, в каких-то ситуациях это можно назвать романтичным или благородным… но только если люди, ради кого ты это делаешь, отвечают тебе тем же.