Пока это не было любовью (СИ) - Романская Татьяна

Разве я не права, рассказав свою историю о Гордее? Это вызвало бы резонанс. Все в его окружении, включая председателя партии, были в курсе, что я собираю материал о нем. Они ожидали, что я буду наблюдать за ним и проводить с ним время. И я пришла к тому же выводу, что и они, хотя и по другим причинам: он не должен заниматься политикой, потому что это не для него.

Я понимала, что этот материал мог стать решающим для Гордея. Мой рассказ разрушил бы его мечту; единственное, чего он хотел в последнее время, — это сделать карьеру во власти, и я, вероятно, просто лишила бы его этого, не задумываясь о последствиях.

Я оправдывала свое решение написать этот материал, тем что это правда. Журналисты всегда пишут правду, невзирая на последствия.

Возможно, я просто слишком наивная.

— А как насчет той истории о Гордее Лаврове и Татьяне Лариной? — спросил я.

— Разве ты не пишешь статью о Гордее Лаврове? — спросила мама, прищурившись.

Мы обсуждали это, когда я впервые получила задание. Тогда я была очень взволнована.

— Да, — сказала я.

— Гордей — один из самых известных холостяков в городе. А в том ресторане, где они встречались ночью, всегда есть известные личности и фотографы, которые за ними следят. Если ты не хочешь, чтобы тебя видели, нужно явно идти в другое место.

— Могу тебя заверить, мам, что Гордей не хотел оказаться в центре сплетен. А Татьяна замужем. Ты могла бы разрушить ее брак.

— Гордей мог бы избежать внимания, если бы он этого хотел, — сказала она.

Теперь, когда я задумалась об этом, она ведь была права. Если он так стремился к своей политической карьере, зачем же он ставил себя в такое положение? Он фактически давал компромат сам на себя.

— Ну, а Татьяна?

— И Татьяна тоже. Им не нужно было идти в этот ресторан. Знаменитости часто используют нас, чтобы облегчить себе жизнь и дать возможность сказать все за них. Их с мужем брак фактически распался, но сам по себе, а не потому, что я что-то сняла на эту тему.

— О чем это ты? — уточнила я.

— Как я уже сказала, я говорю гораздо меньше, чем могла бы.

Знала ли она что-то о Егоре? Слышала ли она о следствии над ним? Я не читала условия того соглашения, но все равно не собираюсь ничего говорить. Риск того не стоит.

— Но не было же острой необходимости рассказывать о Гордее и Татьяне?

— Это правда, но и вреда от этого не было. — Моя мать вздохнула. — Повторюсь, здесь нет четких правил. Тебе нужно использовать свой собственный моральный кодекс. Я знаю, ты думаешь, что у меня его нет, но он есть, ты просто его не замечаешь. Я пишу о незначительных вещах и о том, что может быть обидно или даже вредно — не только потому, что это правда, но и потому, что иногда это важно.

То, что я написала о Гордее, было не нужно и, вероятно, навредит его карьере. Я могла бы написать хорошую статью — интересную и проницательную — без призывов к его увольнению. Однако я задела его за живое, и это неприятно осознавать.

Теперь я понимаю, что к чему. Правды ради правды недостаточно. Я никого не спасала, призывая к его увольнению. Я написала так только потому, что это правда, какой я ее вижу, а не потому, что эта правда поможет Гордею или еще кому-то.

И этого недостаточно.

Я открыла ноутбук, полная решимости пересмотреть статью и отправить новую версию Александру Викторовичу, как только допишу ее. Скорее всего, помощница Александра Викторовича не проверяет его почту так поздно, поэтому завтра я позвоню Даше и попрошу ее удалить первую версию из его сообщений.

К тому времени я уже успею внести все необходимые правки, поэтому мы все равно уложимся в срок. Я напишу лучшую статью, которая не испортит имидж Гордея. Я начала вносить изменения не из-за своих чувств к нему, а потому что я — дочь своей матери. И впервые в жизни я горжусь ее работой.

Глава 25

Инга

Когда я проснулась от непрекращающегося потока входящих сообщений, воспоминания о прошлой ночи начали возвращаться ко мне. Я все еще была в халате, а в спальне даже не потрудилась закрыть шторы и укрыться одеялом. Взглянув на свой стол, я обнаружила неопровержимое доказательство: полупустой бокал вина с размазанными отпечатками пальцев.

Я вспомнила, как провела вечер с матерью, и на моем лице появилась улыбка. Это было весело, и я смогла увидеть другую сторону ее и ее работы.

О, черт! Мне же нужно позвонить Даше!

Я потянулась к телефону, который лежал на тумбочке, и села, свесив ноги с кровати. Время почти восемь утра, а это означает, что я, вероятно, застану Дашу за ее столом до того, как Александр Викторович появится в офисе.

Я нажала на кнопку вызова, и, к моему удивлению, Даша ответила очень быстро.

— Привет, Даш! Я хочу попросить тебя. Удали, пожалуйста, мое письмо, которое я отправил Александру Викторовичу на рабочую почту. То самое, с прикрепленной статьей про Гордея Лаврова.

— То, что пришло вчера в шесть тридцать? — уточнила она.

— Да, да. Его. Я сейчас пришлю ему исправленную версию.

— Ой, ты уже опоздала. Он что-то испортил в последний момент и вместо этого опубликовал твою историю.

На меня накатила волна тошноты, которая не имела никакого отношения к остаткам вина, стоящим передо мной.

— Это точно? — спросила я.

— Конечно, — ответила Даша. — Он был в восторге, ему так понравилось! Могу отправить тебе ссылку на статью, если хочешь. Она уже есть на сайте.

Конечно, кто бы сомневался.

— Не надо. Я сама найду.

— Поздравляю с первой публикацией! — сказала она.

Я улыбнулась, но моя улыбка больше напоминала оскал. Я старалась держать себя в руках, когда поблагодарила ее и сбросила звонок.

Что мне теперь делать? Я закрыла лицо руками, а затем снова упала на кровать, пытаясь придумать решение.

Мой телефон снова зазвонил, и я провела пальцем по экрану. Там было примерно в двадцать раз больше сообщений, чем я обычно получаю с утра.

О Боже, это точно плохо! Просматривая их, я увидела множество поздравительных сообщений. Затем — одно от Ольги, в котором было только «Позвони мне». И среди них было сообщение от Гордея.

Сердце бешено забилось в груди. Может быть, он пожалел о том, что сказал мне вчера? Или он просто прочитал мою статью?

Я нажала на сообщение, и на экране телефона появились слова: «Яблоко от яблони недалеко падает».

Мое сердце ушло в пятки. От его разочарования сдавило грудь.

Если бы то, что он говорил, было правдой, и я бы прислушалась к совету матери, прежде чем отправлять это чертово письмо.

Я быстро собралась на работу и выскочила из дома. Кроме того, я не позволю Сергею рассказать всем на совещании о том, что я сплю с Гордеем. Я усвоила урок о тайнах, которые становятся явными, и решила сама рассказать Александру Викторовичу, прежде чем Сергей дойдет до него. Он сможет убедиться, что это не повлияло на мою работу.

Каким-то чудом я оказалась за своим столом как раз в тот момент, когда люди начали собираться на утреннее совещание в понедельник. Мне нужно срочно найти Александра Викторовича.

— Поздравляю со статьей! — сказала Наташа, проходя мимо меня.

— Да, Инга, твои жертвы ради материала не были напрасными, — сказал Сергей, подходя ко мне сзади.

Я бросила взгляд на кабинет Александра Викторовича. Неужели Сергей уже рассказал ему обо мне и Гордее?

Александр Викторович заполнил дверной проем, его взгляд остановился на мне.

— Так, Инга, — прогремел он. — Зайди ко мне в кабинет. Даша, я опоздаю на пару минут на совещание. Пока проверь, что у всех есть экземпляр последнего выпуска.

Сергей, должно быть, сказал ему. Зачем еще он задерживал совещание? Он не хотел, чтобы я там была. Он собирался уволить меня еще до того, как я успею объяснить.

Как же я могла быть такой дурой? Почему я отказалась от работы мечты ради нескольких мгновений с Гордеем? Я заслужила все, что со мной произошло.