Имперский маг II - Сим Симович

— Вы сомневаетесь в качестве нашего оружия? — Гиперион сделал шаг ближе к герцогу.

— Не сомневаюсь, а проявляю разумную осторожность, — парировал Равенскрофт. — Видите ли, когда на кону жизни десятков тысяч людей, нельзя экспериментировать с непроверенными методами.

Он повернулся к залу:

— Господа, подумайте сами! Мы собираемся воевать против магических существ, а наше снаряжение будет изготовлено… как бы это сказать… в промышленных масштабах людьми без соответствующего опыта.

— Без опыта? — Гиперион сжал кулаки. — Наши кузнецы…

— Ваши кузнецы прекрасно справляются с плугами и подковами, — с ядовитой улыбкой ответил герцог. — Но боевые мечи — это искусство, передающееся из поколения в поколение.

Инквизитор Доминик кивнул:

— Герцог прав. Против нечисти нужно освящённое оружие, изготовленное по древним канонам.

— Более того, — продолжил Равенскрофт, входя в раж, — позвольте выразить ещё одно опасение. Графиня, ваши… медицинские методы, безусловно, впечатляют в мирной обстановке. Но сможете ли вы лечить раны, нанесённые магическими когтями? Излечивать проклятия оборотней?

— Любые раны можно лечить при правильном подходе, — твёрдо ответила Ольфария.

— Теоретически, возможно, — согласился герцог. — Но у нас нет времени на эксперименты. Воинам нужны проверенные целители, знакомые с ранами от сверхъестественных противников.

Он обратился к королю:

— Ваше величество, я предлагаю более осторожный подход. Поручить снабжение армии традиционным мастерским, а медицинское обеспечение — церковным целителям.

— А графство Вальденк? — спросил король.

— О, для них найдётся достойная роль! — герцог улыбнулся. — Они могут обеспечивать продовольствием, организовывать тыловые службы… Вещи важные, но не критичные для исхода сражений.

Гиперион побледнел от ярости. Алые глаза вспыхнули опасным огнём:

— Герцог, вы позволяете себе слишком много.

— Я лишь выражаю обоснованные сомнения, — невозмутимо ответил Равенскрофт. — И делаю это в интересах короны.

— В своих интересах! — выпалил Гиперион. — Вы хотите отстранить нас от прибыльных военных заказов!

— Как вы смеете! — возмутился герцог. — Я думаю только о благе королевства!

— Лжец! — Гиперион шагнул вперёд, рука инстинктивно потянулась к мечу.

— Господа! — вмешался король, пытаясь предотвратить конфликт. — Успокойтесь! Мы все на одной стороне!

Но Гиперион был слишком разгневан:

— Ваше величество, этот человек систематически пытается дискредитировать нас! Сначала намёки на ересь, теперь сомнения в компетентности!

— Я высказываю обоснованные опасения! — парировал герцог. — И имею на это право как верный слуга короны!

— Верный слуга? — Гиперион рассмеялся зло. — Вы посылали убийц в наш особняк!

Зал замер. Открытое обвинение в покушении на гостей короля было серьёзным делом.

— Это… это клевета! — заикаясь, ответил герцог. — Я никого не посылал!

— Пленные говорят иначе, — холодно сказал Гиперион.

Король нахмурился:

— Какие пленные? О чём речь?

— Вчера ночью на нас напали профессиональные убийцы, ваше величество, — объяснила Ольфария. — Мы захватили несколько в живых.

— И почему я об этом не знаю? — грозно спросил Альбертус.

— Мы собирались доложить утром, — ответил Гиперион. — Не хотели портить праздник.

Герцог попытался взять инициативу:

— Ваше величество, даже если нападение было, это не означает…

— Молчать! — рявкнул король, и его детский голос прозвучал с королевской властностью. — Завтра утром будет расследование! А пока…

Он посмотрел на герцога с подозрением:

— Пока я хочу услышать мнение воеводы о военных планах. Без посторонних советов.

Герцог понял, что проиграл этот раунд. Его попытка дискредитировать графскую чету обернулась против него самого.

— Конечно, ваше величество, — процедил он сквозь зубы. — Я к вашим услугам.

Но взгляд, который он бросил на Гипериона и Ольфарию, обещал, что война между ними только начинается.

Король повернулся к Гипериону с ожиданием в глазах, готовый выслушать мнение воеводы о военных планах, но герцог Равенскрофт, видя, что теряет контроль над ситуацией, вдруг резко выпрямился. Лицо его покраснело от ярости и выпитого вина, глаза сузились до щёлочек, а рука сжалась в кулак на набалдашнике трости.

— Нет! — громко воскликнул он, перебивая короля. — Довольно! Я не позволю этому… этому выскочке поучать нас, как вести войну!

Весь зал замер в изумлении. Открыто перебить короля в присутствии всего двора было неслыханной дерзостью.

— Герцог… — начал Альбертус, но Равенскрофт был уже не в состоянии остановиться.

— Ваше величество! — он развернулся к трону, размахивая руками. — Неужели вы собираетесь доверить судьбу королевства какому-то безродному авантюристу⁈ Человеку, который появился из ниоткуда с поддельными документами и красивыми сказками⁈

Гиперион побледнел, но держался с королевским достоинством:

— Герцог, вы забываетесь…

— Молчать! — взревел Равенскрофт, ткнув в него пальцем. — Я ещё не закончил! Ты думаешь, мы не знаем, кто ты такой на самом деле? Думаешь, твои фокусы с кровавым железом и магическими доспехами кого-то впечатляют?

Он начал ходить перед троном, его голос становился всё громче и злее:

— Ты — самозванец! Проходимец! Никто не знает твоего настоящего происхождения! Откуда у тебя такие знания? Откуда такая сила? Не иначе как продал душу дьяволу!

— Герцог Равенскрофт! — предупреждающе произнёс король, но тот уже не слышал ничего, кроме собственного голоса.

— А эта… эта ведьма рядом с ним! — он указал на Ольфарию. — Она лечит болезни, которые неизлечимы! Воскрешает мёртвых! Управляет людьми как марионетками! Разве это не признаки тёмной магии⁈

Ольфария вздрогнула, но Гиперион положил руку ей на плечо, давая понять, что она не должна отвечать.

— Они говорят об отмене рабства! — продолжал неистовствовать герцог. — О равенстве рас! О том, что орки могут служить людям добровольно! Это же извращение естественного порядка! Богохульство!

Инквизитор Доминик кивнул, поддерживая его слова, но большинство присутствующих выглядели шокированными такой вспышкой.

— Они разрушают традиции, которые веками держали наше общество! — Равенскрофт размахивал руками всё шире. — Превращают благородных рыцарей в торгашей! Дают простолюдинам то, что должно принадлежать только знати!

Он остановился перед Гиперионом, его лицо было искажено ненавистью:

— А ты! Ты особенно мерзок!