Пшеничная вдова - Данила Скит
– Ты знаешь, что происходит у тебя за кузницей? – угрожающе сдвинула брови Исбэль.
– Вы про Марту? – спросил он простодушно.
– Дрей, неужели ты не испытываешь стыд? Ты тоже поддался влиянию этой женщины?
– Я? Нет, королева Исбэль. Со смерти моей жены единственная женщина, добравшаяся до моей печенки – это наковальня. Не такая уж и большая разница, скажу я вам, тоже не терпит хмельной головы, Исбэль – обреченно вздохнул Дрей, откинув рукой потные пряди седых волос, – Не трогал я Марту. Мальчишки, вон, бегали… а у меня дел полно. Удар.
Исбэль обернулась на молодых парней, дружно нагнувшихся за мешками. Послышалось шуршание падающего в печь угля.
– Ты знал, и не доложил об этом?
– Простите, Ваше Величество, мое дело ковать, а не тратить время на доносы. Ходят они тихо, никому не мешают. Марта, бывает, покрикивает, да ветер быстро уносит. А здесь и вовсе не слышно ничего. Я не слежу, пусть делают, что хотят.
– Ты сказал они – кто это?
– Говорю же, не слежу я, и лиц не запоминаю.
– А есть в замке кто-то, кроме вас, кто не ходил с Мартой на высоту? – с подозрением спросила Исбэль.
– Нет, Ваше Величество, – ответил голос одного из подмастерьев где-то за печкой.
– Думаю, король, – не согласился с ним кузнец.
Впервые Исбэль посетила мысль, что Реборн, возможно, прав в своем остервенелом желании все контролировать. Даже простодушная приветливость Дрея сквозила бесцеремонностью. Он продолжал видеть в ней маленькую девчонку, таскавшуюся на высоту за братом.
Исбэль прикрыла глаза с досады. Три года, три долгих года она опекала Марту, а ее ответная монета обросла пороком, словно плесенью. Очередной удар выдернул Исбэль из хмурых мыслей.
– Для кого этот клинок? Ты сказал, что он капризен и требует очень много времени. Наверное, он предназначен для кого-то особенного?
– Особенный, не особенный… Слышал, Вердану Торрелли пророчат пост десницы короля, тогда можно сказать, что особенный. Но я делал клинки для многих десниц, для меня все едино, – Уивер крепко сжал дородным кулаком молот и Исбэль приготовилась и без предупреждения, – Он хотел этот клинок еще весен десять назад, но ваш отец, король Дорвуд, всегда отклонял заказы северных земель. Говорил, что у них достаточно своих кузнецов, и раз они ими так хвалятся, значит, вполне могут прожить и без южанина.
Бронзовокожий Дрей Уивер провел по обнаженному торсу левой рукой, сгоняя струйками пот, на животе его проступила жирная черная полоса. Исбэль не припоминала, чтобы кузнец когда-нибудь одевал рубаху.
– Ты делал оружие для нашей армии? – спросила она.
– А как же, – ответил Уивер, – Перед войной покойный король наказал сделать сотню свистящих клинков за год. А где это видано, чтоб сотню и за год? Свистящий он один на четырнадцать лун, не меньше, конечно, если делать хорошо, а не коровью лепеху.
– Кому ушли эти клинки? – Исбэль мялась, страшась задать главный вопрос.
– Начальникам стражи, командирам, походным, – пожал большими плечами кузнец, – Кому еще – не знаю. Но помню, один забрал лорд Брендан Лоухерт, прямо своими руками, тут стоял – видел его вот как вас сейчас, а другой сир Тирашир Бондок, за остальными приходил посыльный.
Исбэль выпрямила спину, хоть и сил уже не осталось стоять в этом пекле, она и так уже вся взмокла. На выдохе она произнесла:
– Ты когда-нибудь ковали мечи для инаркхов?
Удар последовал без всякого предупреждения. Исбэль подскочила на месте, вздрогнула и сделала шаг назад.
– Нет, – твердо ответил кузнец, тут же переменившись в лице.
– Уверена, каждому кузнецу небезразлично, кому достается его работа, – начала Исбэль спокойно, – Я вижу, тебе неприятно говорить о служителях Безумного. Видимо, ты отказался ковать клинки на инаркхов. Ты же отказался, так?
– Я сразу сказал Его Величеству, что ни один мой клинок не уйдет к этим мразям, пусть держат свои дубинки, – оскалился кузней и Исбэль удивилась такой значительной перемене. Ведь Дрей был на удивление спокоен и по-житейскому безразличен к окружающему, – Пусть режет меня, пусть плетьми хлещет, или в тюрьму бросает. Не буду ковать для них, – удар, но Исбэль не двинулась с места, будто вросла ногами в каменный пол, – Но что вспоминать? Война проиграна, дело сделано. И точка.
– Слышала, что инаркхи были свирепы в северных землях, – продолжила Исбэль, – Очевидно, северянам есть за что ненавидеть их. Но чем вызвана твоя ненависть?
– Потому что это постыдные люди, Ваше Величество, – нахмурился кузнец, мышцы его напряглись без поднятия молота, – Не уважают ни старость, ни молодость, не признают никаких богов, кроме Безумного. Они не подчинялись королю Дорвуду, он только думал так. Приказы им отдавал Безумный через дурман-траву. Бесчестное племя.
– Инаркхи прожили на землях Теллостоса полвесны, но я не слышала, чтобы были беспорядки.
– Потому что они выходили из столицы на простор. Я знаю, потому что родом с Корабельного мыса, – ответил кузнец, – Прошлым летом вырезали половину моей деревни. Стариков перевешали, с баб содрали кожу, а потом обесчестили. Где это видано, чтобы в таком порядке… Лорд Антрантес приезжал тогда с аудиенцией, но ваш покойный отец отослал его обратно.
Исбэль слушала, чувствуя, как холодок спускается по ее спине. Все оказалось гораздо хуже, чем она ожидала. Если безумие инаркхов кусало даже руку, которая их кормила, что бы им помешало вернуться на земли Теллостоса после неприветливого, холодного Глаэкора? Плодородные земли, богатая столица, жаркое лето… так, как любит Безумный… Исбэль с ужасом поняла, что как только бы окончился договор войны, сотни безумцев начали разорять Аоэстред, сея хаос и смерть.
– Скажи, – взгляд Исбэль застыл на мужчине, не мигая, – Вы тоже считаешь, что северяне захватили наши земли по-справедливости?
– Я не предатель, – ответил кузнец спокойно, – Но всегда считал, что боги выбирают королей, чтобы служить стране. Когда в твою деревню приходит смерть, а король молчит, возникают вопросы. Бесполезно задавать их богам, они никогда не отвечают. Но ответить все равно кто-то должен.
Точно так считают и мятежные лорды, поняла Исбэль.
