Королева Грёз и Кошмаров - Валентина Зайцева

Был только один человек, о котором я могла подумать, кто построил бы целую палату, предназначенную для заточения сновидицы. Я опустила лицо в ладони и почувствовала, как страх окутал меня, словно старый знакомый.

Чем больше всё меняется, тем больше всё остаётся прежним.

Я всё ещё была пленницей Короля Теней.

— Эй, по крайней мере, он не заковал тебя в цепи, как Влада.

— Мне от этого не легче.

Я почти ничего не знала об истории между Самиром и Владом или о том, что на самом деле происходило во время Великой Войны. Я не настаивала на объяснениях от Самира раньше, потому что никогда не думала, что это когда-нибудь станет моей проблемой.

Взяв змея, я перенесла его себе на плечо, когда вставала с койки. Я была не в той же одежде. Вместо моего разорванного наряда на мне было чёрное хлопковое платье без рукавов до колен. Оно больше походило на комбинацию, чем на что-либо ещё. Я была босиком, и камень под моими ногами был холодным.

Обычно я бы возмутилась тем, что проснулась в одежде, которую сама не надевала, но ворчать о том, что Самир видел меня обнажённой и позволил себе такую вольность, казалось глупым, в лучшем случае. Мне не нужно было искать причины злиться или бояться, особенно учитывая, что я была его пленницей.

Я подошла к столику, который стоял на противоположной стороне круглой платформы. Третий предмет на нём, который я не смогла опознать раньше, оказался маленьким изящным ручным зеркалом. Детали по краю стекла были потрясающими: переплетённые лозы в стиле модерн и асимметричные узоры из полированного серебра безо всяких сомнений говорили мне, кому оно принадлежит.

Почему Самир оставил мне зеркало, из всех вещей? Почему смотреть на себя настолько важно, что он не оставил мне ничего, кроме...

Ах. Да, ладно, понятно. Вот почему.

Мне ещё предстояло увидеть то, что, несомненно, было выгравировано на моём лице. Взяв зеркало, я замешкалась. Может быть, если я не посмотрю, это не будет реальным. Может быть, моё лицо всё ещё свободно от символов, описывающих мою душу. И теперь — мою судьбу. Если бы только мне так повезло.

— Насколько всё плохо? — Я покосилась на змея у себя на плече.

— Я думаю, ты выглядишь с ними лучше, чем без них, — подразнил он. — Определённо к лучшему.

— Почему моя сила приняла облик придурка?

— Это больше говорит о тебе, чем обо мне, Пирожочек. — Он обвил хвостом мою шею, непринуждённо устроившись там. Он ласково ткнулся головой в мою щёку.

Усмехнувшись, я фыркнула и потянулась, чтобы почесать ему голову. Нет смысла откладывать неизбежное. Я подняла зеркало к своему лицу.

Пять линий тонких бирюзовых письмен украшали моё лицо. Четыре тянулись тонкими дугами от нижней части моих глаз вниз по щекам, по две с каждой стороны. Короче посередине, чем по краям. С левой стороны одна шла длиннее и близко к уху, где заканчивалась квадратной спиралью. С правой стороны пятая линия поднималась от брови и уходила в волосы.

Змей на моём плече отражался в стекле рядом со мной, парил близко к моей щеке. Казалось, он смотрел в зеркало вместе со мной, прижимаясь головой поближе. Или, может быть, словно втискиваясь в кадр для фотографии. Что-то в этом маленьком существе заставило меня улыбнуться. Было приятно иметь какую-то компанию во всём этом, даже если это были, в некотором странном смысле, просто я сама и самый странный воображаемый друг на свете.

— Как мне тебя называть? Мне нужно имя для тебя.

— Твоя работа — давать имена, а не моя. Ты видишь вещи во сне, они становятся реальными, ты даёшь им имена. Это твои создания. И я тоже.

— Невероятно раздражает, что ты знаешь то, чего не знаю я.

— Твой выбор, а не мой. Ты могла просто принять всю силу, которую тебе дали Древние, и потерять рассудок. Но ты решила держать меня отдельно, чтобы оставаться собой, ну, собой.

— Может быть, было бы проще, если бы я больше не была собой.

— Проще — это точно. Но... совсем не так хорошо. Никто бы этим не был доволен. Ни ты, ни Древние, ни Самир.

— Почему Древним важно, что я всё ещё я? Они сделали это со мной.

— Понятия не имею. У меня есть только теории.

— Какие именно?

— По одному вопросу за раз. Ты и так уже слишком много кричишь.

Я закатила глаза.

— Тебе всё равно нужно имя.

— Ну так дай мне его уже.

Подумав какое-то время, я выдохнула.

— Как насчёт Горыныча? И это кажется уместным. Учитывая, что ты змей.

— Горыныч. Мне нравится. Горыныч. — Он радостно взмахнул хвостом. — Я — Горыныч! Горыныч, Горыныч, Горыныч...

Змей пробовал новое имя на вкус, и он распушил жуткие перья своих крыльев, словно птица, демонстрирующая своё оперение.

Я поймала себя на том, что улыбаюсь тому, насколько странно милым было это маленькое существо, и вернулась к созерцанию своего отражения и бирюзовых меток, украшающих моё лицо.

Из-за этих письмен казалось, будто я заснула на уроке математики, и какой-то начинающий визажист со сверхтонким маркером слишком увлёкся. Может быть, если бы всё было иначе, я бы рассмеялась. Может быть, я была бы как-то рада почувствовать, что наконец-то нашла своё место в этом дурацком мире, в который меня затащили.

Может быть, я бы испытала облегчение от того, что больше не изгой и не аномалия, не в постоянной опасности. Может быть, я меньше боялась бы всего и всех постоянно.

Может быть.

Если бы это был любой другой цвет, а не те лазурные тона, что украшали моё лицо.

Гриша точно будет смеяться надо мной, это уж точно. Хотя не так сильно, как если бы я решила носить тот уродливый кусок бирюзы на лице. Я улыбнулась, несмотря ни на что, думая о том, как Гриша будет показывать пальцем и хихикать надо мной, когда мы увидимся в следующий раз.

Слёзы грозили хлынуть и защипали глаза. Я скучала по другу и надеялась, что с ним всё в порядке. Я вытерла слёзы тыльной стороной ладони и положила зеркало обратно на столик лицевой стороной вниз. Внезапно я поняла, что Горыныч исчез. Существо просто растворилось в воздухе, словно его никогда и не было. Секунду спустя я поняла, почему.

— Здравствуй, моя дорогая.

Вечный нож, завёрнутый