Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен
Папа поднялся на ноги и подтолкнул его к дому.
– Давай. В постель.
Дедушка сидел на заднем крыльце, курил трубку, и сладкий аромат показался Харту запахом дома и уюта.
– Спокойной ночи, деда.
Дедушка сунул трубку в карман комбинезона и погладил Харта по голове.
– Спокойной ночи, орешек.
Орешек. Харт и забыл, что дедушка звал его так. Он улыбнулся дедушке, а папа подхватил его и понес внутрь.
Когда они вошли, мама была на кухне – отмывала в раковине кастрюлю. Вытерла руки кухонным полотенцем, заметив его, и улыбнулась, показав щелочку между передних зубов.
– Пора спать?
Харт кивнул, впечатавшись щекой в папино плечо. Мама пригладила ему волосы и поцеловала в лоб.
– Спокойной ночи. Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. – Он так устал, что едва ворочал языком.
Отец понес его наверх. Голова свесилась. Руки обмякли на папиной шее. Ноги болтались на каждом шагу. Они свернули в первую комнату слева, и папа бережно опустил его на кровать. Харт уже был в любимой пижаме в собачках, хотя и не помнил, когда переоделся, а во рту остался вкус зубной пасты. Глаза слипались, пока папа накрывал его одеялом, но он сражался со сном. Он что-то хотел спросить, что-то хотел узнать.
– Пап?
– А?
– Почему Старые Боги ушли?
– Может, потому, что вечность – это ужасно. Но ты и сам знаешь, верно?
Харт в самом деле знал, но вечность не так пугала, когда отец был рядом. Он кивнул, и папа склонился поцеловать его в лоб.
– Спокойной ночи, Хартли Джеймс. Я буду ждать.
Глава сороковая
Пришло время зашить раны Харта. Некоторые похоронщики этого не делали, если тело дальше кремировали. Мёрси еще не знала, как распорядился Харт, но только Соленое Море могло помешать ей позаботиться о нем в конце пути. Вот только, встав над ним с иголкой и ниткой, она не смогла заставить себя. Если зашить раны, потом придется просолить тело, а если тело просолено, дальше придется спеть молитвы, а если спеть молитвы, придется завернуть его в парусину, а если завернуть, она больше никогда его не увидит. А значит, нужно построить ему лодку и отправить по Соленому Морю в Дом Неведомого.
«Он уже ушел», – доказывал усталый мозг сердцу, но сердце еще не смирилось.
– Приехали.
Папа стоял в дверях. Мёрси отложила иголку и нитку на стол, радуясь поводу прерваться, но не желая покидать Харта, даже если он никуда не уйдет.
– Сейчас приду.
Папа оставил ее наедине с телом. Мёрси поцеловала Харта в висок, потом укрыла парусиной, будто одеялом. Сняла пропотевший шарф, пригладила волосы и пошла в кабинет, где у стола ждали папа, Альма Магуайр и еще одна хрупкая женщина.
– Кажется, вы не знакомы с Дианой, – сказала Альма, уже более собранная, чем несколько часов назад. – Диана, это Мёрси Бердсолл. Она заботится о нашем Харте.
«Наш Харт». Почему он думал, что одинок, когда очевидно, что эти две женщины любили его не меньше, чем…
Мёрси не смогла заставить себя додумать эту мысль или произнести «рада встрече», так что просто протянула ладонь. Проигнорировав ладонь, Диана бросилась прямо к ней и обняла ручками-палочками, которые оказались сильнее, чем выглядели, ручками, которые, наверное, и Харта так же обнимали.
«Готовься. Она будет тебя обнимать. Много», – предупреждал ее Харт.
Мёрси думала, что слез уже не осталось, но ошибалась. Обнимать Диану было все равно что обнимать маму, и Мёрси прильнула к этой хрупкой женщине и не отпускала куда дольше, чем следовало. А Диана, в свою очередь, прижимала к себе Мёрси, мелко всхлипывая под стать фигуре.
– Извините, – сказала Мёрси, когда смогла заставить себя отстраниться.
– Не за что извиняться. – Диана достала из сумочки носовой платок и вытерла Мёрси щеки, хотя и сама тоже плакала. – Он чистый. Обещаю.
Мёрси сквозь слезы рассмеялась – будто кофеварка вдруг булькнула напоследок. Взяла платочек и высморкалась.
– Я постираю и верну.
– Не беспокойся об этом. У тебя есть дела поважнее.
Мёрси понимала, что она имеет в виду десятки тел, привезенных в «Бердсолл и сын» за ночь, но «поважнее» для нее относилось к Харту, а «у тебя» напомнило о том, что он лежит на столе совсем один. Она знала, что на самом деле его там нет, и все равно почувствовала густую, тяжелую вину за это.
Папа взял со стола документы Харта и взглянул на трех женщин в маленьком кабинетике.
– Готовы?
Они кивнули, но Мёрси почти не сомневалась, что никто из них не готов. Как тут подготовиться?
Папа нацепил очки на нос и открыл папку. Мёрси мельком увидела подпись Харта в низу страницы, имя, написанное его живой рукой. Пальцы Дианы скользнули в ее ладонь, сжали – признание, что ситуация более чем невыносима. Мёрси не сомневалась, что Альму держат за руку точно так же.
– Он заказал лодку старовинландской серии, целиком из тика.
Папа посмотрел поверх очков на Мёрси, и у нее заныло сердце.
– Я… Я ни разу не делала винландские.
– Ты справишься.
– И тик? Он выбрал тик?
– Тик – это плохо? – спросила Альма.
– Нет, это лучший материал из всех. И страшно дорогой. Зачем он заказал самую дорогую лодку? Так непохоже на него.
Но вопрос содержал в себе ответ. В последнее время она не заглядывала в бухгалтерию, раз уж Лил забрала себе бумажные дела, но это объясняло, как «Бердсолл и сын» справляются лучше, чем могли бы. Очевидно, один этот заказ держал их на плаву последние два месяца. Мёрси отказалась взять у Харта деньги, когда он предлагал, так что он отдал их единственным возможным способом. Горе снова хлестнуло ее. Она прижала платочек Дианы к глазам, будто так могла спрятаться от боли, и Диана крепче стиснула ее руку.
– Он распорядился, чтобы его останки кремировали, а прах передали Альме Магуайр и Диане Белиндер.
Мёрси удивленно хмыкнула. Очень в духе Харта: заказать самую роскошную погребальную лодку, какую можно купить за деньги, только чтобы сжечь ее, как только окажется внутри.
– Он указывал, что делать с прахом? – хрипло спросила Альма.
– Оставил это на ваше усмотрение.
Альма кивнула, и папа прочитал дальнейшие распоряжения Харта.
– Именинный ключ его
