Демонская кровь Маргариты - Ольга Александровна Ильина

Кстати, кроме юбиляра также выделялись Ёзеры, но я даже и не сомневалась. К ним подходили, раскланивались, некоторые пожимали руки Адриану, Джулиана почему-то обходили стороной, но особо жаждали общения дамы, причем всех возрастов и, так сказать, видов. А вот смотрели все эти дамочки на них одинаково — как на две огромных плитки шоколада, и если Адриан был молочным, то Джулиан — исключительно горький шоколад.
— Фу, она его чуть не облизала, — прокомментировала я поведение последней дамочки. Ну, реально, она на него вешалась и так, и эдак, филеем своим вертела, из платья и вовсе чуть не выпрыгнула, а он… смотрел в толпу, словно искал кого-то.
— А ты ревнуешь? — фыркнула стоящая рядом на балконе Роза. На балкон мы сбежали, когда какой-то подвыпивший инкуб вознамерился скрасить наше одиночество, да так рьяно за это взялся, что чуть скандала не произошло, а те, кого мы весьма успешно избегали, чуть нас не обнаружили. Пришлось спешно сматывать удочки и вразумлять инкуба. Эту сомнительную честь доверили мне, и пиджак бедолаги неожиданно задымился. Вообще-то я хотела поджечь его бокал, но, кажется, слегка промахнулась.
— Зато отстал, — хихикнула Роза, похлопав меня по плечу, и мы благополучно свалили на балкон, как оказалось, на самое стратегически выгодное место, откуда было видно все и всех, включая порхающую по залу Лилю.
Ее наряд соответствовал образу идеальной светлой — легкое воздушное платье, спадающие волнами, идеально уложенные волосы и невинный взгляд едва тронутых тушью глаз. Прямо ангел небесный, правда, с недобрыми намерениями. Мы-то знали, что в гардеробной Лилю ожидает другой наряд, кардинально противоположный этому.
Неожиданный вопрос Розы про ревность поставил меня в тупик. Ревновать можно только того, кого страшно потерять, а мне… мне страшно, когда он рядом. Даже воспоминания о… о… недавнем сумасшествии не очень-то избавили меня от той стены, что полностью уничтожала все желания. Не знаю, что вчера такое со мной случилось, возможно, его поцелуй так на меня подействовал, но одно я знала точно — там тогда была не я, или не совсем я.
Когда он меня поцеловал, я — настоящая словно отключилась, исчезла и появилась другая — темная Маргарита, раскованная, жаждущая, страстная. И она знала, чего она хочет и кого она хочет. Только я — не она, меня терзают сомнения, комплексы и страх — глупый, иррациональный, но от этого не менее сильный.
Я до сих пор не знаю, хочу ли я быть с ним? Он заявляет свои права, я чувствую, знаю на сто процентов, что он любит, но меня ли? Как он может любить, если я сама еще не разобралась кто я такая? Все это сложно, я запуталась в себе, в нем, в нас, и даже не представляю, как из всего этого выпутаться, не поранившись? Как соединить старую, пугливую толстушку Маргариту, меня сегодняшнюю и ту, что была вчера? Да и хочу ли я их соединять?
— А ты? Что у вас происходит с Адрианом?
— Ничего, — слишком поспешно ответила Роза. — Кроме того, что он меня бесит.
— Потому что похож на…
— Совсем не похож, — перебила меня она. — Если бы был похож, было бы легче.
— Легче что? Отказать? Избегать? Или управлять своими чувствами?
— Рита, он — бабник, каких свет не видывал. Знаешь, сколько девиц в его постели перебывало? Посмотри на него. Он наслаждается ими всеми, не пропускает ни одной юбки, кобель!
— Роз, может, ты так видишь, а я вижу другое.
— И что же?
— То, что улыбаясь им, он ни на секунду не прекращает, как Джулиан, искать кого-то в толпе. Мы все носим маски, Розочка, ты привыкла к своей, тебе комфортно в ней, может, и он привык, и просто не знает, как отвыкнуть?
— Рита, кончай отбирать мой хлеб. К тому же из тебя фиговый психолог.
— А я и не претендую, просто говорю, что вижу. Я вообще в этом спец, разве ты не знала?
— В чем? — заинтересовалась Роза.
— В масках. Они все их носят.
— И ты видишь, что прячется под ними?
— Не знаю, наверное, — с сомнением ответила я.
Странно, никогда не думала об этом, но я ведь и правда вижу кое-что, не как с шушерами и людьми, по-другому, но вижу. Адриан, Джулиан, Роза, Лиля, или тот инкуб, что к нам прицепился. Я же видела, что он напился не потому, что так хотел, а потому, что его кто-то отверг. А ведь инкубов не отвергают в принципе. И к нам он пристал не со зла, а потому, что Роза ему ту девушку напомнила.
Или дед Лили, настоящий павлин с виду, а на самом деле он паук, умеющий и любящий плести свою паутину. Он всегда один, и наслаждается тем, что ловит глупых мух в умело расставленные им сети. Ловит и отпускает, предварительно привязав к лапке тонкую паутинку, чтобы притянуть жертву к себе, когда понадобится. И этих жертв здесь предостаточно — половина зала. И как бы он хотел, чтобы одной из них стал будущий председатель Славянского или Европейского магического Совета. Паучья сущность велит найти его слабое место и тянуть, опутывать его этим знанием, а павлинья — использовать, уничтожить, занять его место, возвыситься над всеми.
— Он не просто так заставил Лилю устроиться на работу к Джулиану, — вдруг осознала я.
— Что?
— Он хотел, чтобы Лиля его соблазнила.
— Соблазнила Джулиана? Бред какой-то. Это невозможно!
— Разве? Ведь она боготворила деда, любила и боялась. Она бы сделала все, что бы он ни попросил. И темная кровь в ней пришлась так кстати.
— Джулиан никогда бы на это не пошел.
— И не надо. Достаточно слухов. И они ведь появились. Почему он отстранил Ингу, как только заступил на пост? Почему выбрал в личные