Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен
– Ну, как поживаешь? – спросил Бассарей до нелепости глубоким голосом. Красный жилет видывал виды, но золотое колечко в длинном ухе блестело как новое.
– Баннекер и Эллис в патруле, – сказал Харт, полагая, что доставка может быть не ему, и не желая расстраиваться.
– Тоже тебе очень рад, лапуля. Это тебе, от капитана.
Харт взял протянутое письмо и хмуро уставился на него – разочарование оказалось сильнее, чем он полагал. Понял, что кролик никуда не уходит, и добавил:
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Бассарей не двинулся с места, так что ушел сам Харт – в казарму, чтобы прочитать записку, но все равно успел услышать, закрывая дверь, как нимкилим буркнул ему в спину: «Мудак!» Альма не потрудилась убрать записку в конверт, так что Харт просто развернул лист и прочитал сообщение, кратко изложенное четким аккуратным почерком.
«Маршал Ральстон,
Вам приказано явиться в мой кабинет завтра ровно в час дня. До встречи.
А»
Такое непонятное сочетание тревожило: бывшие напарники стали боссом и подчиненным. Вроде друзья, а вроде и нет. Харт еще раз просмотрел лаконичную записку, пытаясь читать между строк. Обращение «маршал Ральстон» плохо сочеталось со свойской подписью инициалом. Вот почему он больше не заходил к ней в гости: так и не смог разобраться, в каких они теперь отношениях.
Вчерашний разговор о том, что Харт работает в одиночку, тоже изрядно беспокоил. Но все равно не надвигающаяся встреча с Альмой была причиной того, что он лежал в ту ночь без сна на слишком короткой койке, а отправленное в никуда письмо. Он так долго размышлял над тем, насколько мудро было излить душу на бумагу, что, когда вернулся на базу на следующий день, его уже подташнивало от раздумий.
Он приехал за полчаса, чтобы пополнить припасы – хотел уехать сразу, как только Альма отпустит, но голос капитана раздался среди полок без пятнадцати час.
– Маршал Ральстон!
Он поднял глаза от полки с фруктовыми консервами и увидел ее в дверях. Она кивнула на коридор за своей спиной.
Харт достал из кармана часы.
– Встреча только в час.
– Раньше начнем – раньше закончим. Пошли. И не говори, что я не предупреждала.
Он догнал ее и пошел рядом, чувствуя, как тошнота усиливается.
– Пытаешься всучить мне очередного напарника?
– Можно и так сказать.
– В смысле?
Альма остановилась у запертой двери своего кабинета и всмотрелась в Харта. Усмехнулась уголком рта.
– Что? – сконфуженно спросил он.
– Ты великолепный маршал.
Комплимент. Этого он не ожидал и не знал, что ответить. В груди потеплело.
– Поэтому я решила, что ты как маршал обязан передать свои знания, – продолжала она, и улыбка ее превратилась в угрожающую.
– Ученику?
С тем же успехом можно было попросить его стать стеклодувом или сменить младенцу подгузник. Он и представить не мог, как ей вообще пришла в голову эта мысль, но ведь пришла – полубожьи глаза весело блеснули, когда Альма кивнула в ответ.
– Нет. Нет, и точка, – сказал он.
– За добро надо платить.
Он не успел и вякнуть, как она открыла дверь в кабинет. Их дожидался чудовищно молодой человек – сидел на стуле перед столом Альмы, взбудораженно подергивая коленями. Строго говоря, «молодой человек» – это сильно сказано. Мальчишке наверняка еще не приходилось каждый день брить черный пушок над верхней губой, а из-за коротко стриженных кучеряшек он выглядел еще младше – как будто мамка до сих пор водила его к парикмахеру и покупала ему трусы и носки. На предплечье у него была татуировка в виде запечатанной бутылки – значит, у него случился аппендицит, после чего жрец запечатал душу в этом хранилище, чтобы не уплыла в Соленое Море раньше времени. Харт по опыту знал, что маршалы без аппендиксов обычно заносчивые рисковые чудища.
Мальчишка вскочил на ноги, сжимая в руке вербовочную брошюрку – «Итак, вы решили стать танрийским маршалом!» – и вылупился на Харта.
– Ого, какой вы высоченный!
«Ну уж нет, – подумал Харт. – Я не стану в это ввязываться».
Он с прохладцей покосился на новобранца – такие леденящие взгляды отлично работали на злоумышленниках, но мальчишка оказался так прост, что на него не подействовало.
– Ладно, давай, – разрешила Альма мальчишке. – С божьей помощью.
Малец воззрился на Харта горящими глазами теплого карего цвета, такого, как у потертой кожаной обложки.
– Я понимаю, что вы занятой человек, маршал Ральстон, так что перейду сразу к делу. Мне сказали, что вы давно работаете в одиночку.
– Ага.
– Маршалам трудно приходится. Вдвоем проще, верно же?
– А говоришь, сразу к делу.
Малец облизал губы.
– Мне нужна работа, а вам напарник.
– Промахнулся процентов на пятьдесят.
– Беспроигрышный вариант.
– А тут мимо на все сто.
Огонь в глазах мальчишки сменился мольбой.
– Послушайте. У меня папа погиб в аварии год назад, и с тех пор нам туго приходится, особенно маме. Ей пришлось найти подработку, чтобы сводить концы с концами. Она хотела, чтобы я учился на зубного врача, но пару месяцев назад у меня случился аппендицит, и раз я не помер, то решил: вот он, мой шанс. Можно податься в танрийские маршалы, поднять деньжат, помочь маме отправить сестер и брата на учебу. В смысле, вы в курсе, какая у маршалов зарплата?
Харт не ответил. Он вспоминал собственную мать, которую какой-то беззаботный бог использовал и бросил с Хартом на руках. Отец этого пацана хотя бы был достойным человеком.
– Я сильный и трудолюбивый, – поднажал малец, будто учуяв, что Харт колеблется. – И кстати, раз у меня нет аппендикса, я не могу стать бродягой, так ведь?
– Зато бродяги могут тебя убить, – заметил Харт, напоминая себе, что не собирался брать ученика и не нуждался в нем. – Это не игрушки. Чем больше народу лезет в Танрию, тем больше там трупов для бродяг, и с каждым годом все хуже. Маршалы «поднимают деньжат», потому что рискуют жизнями каждый раз, когда уходят на территорию Танрии. Работенка опасная, а ты еще ребенок.
«Ребенок» выпрямился и выпятил грудь.
– Мне девятнадцать. А вам сколько было, когда вы стали маршалом? Кто вас учил?
Харт поджал губы, вспоминая себя в шестнадцать – нескладного, тощего, угрюмого.
Напуганного.
Одинокого.
Мальчишка метко тыкал в его больные места.
– Погоди-ка минутку, – сказала Альма будущему маршалу, вытащила Харта в коридор и ткнула пальцем ему в лицо. – Хочу напомнить, каким ты сам был в девятнадцать. И кем для тебя тогда был Билл. Ты можешь стать для этого парня тем же, кем для тебя был он.
Харту стало нечем дышать.
