Воля владыки. В твоих руках - Рия Радовская
Три часа и еще немного. Лин нырнула в заросли жасмина, напоминая сама себе вороватую кошку — оглядывалась и кралась, таясь от чужих взглядов, но на всякий случай делала вид, что прогуливается именно здесь совершенно случайно. И все же, когда густые кусты уже точно скрыли ее от возможных взглядов, оказалось, что сердце колотится, будто не меньше часа наматывала круги на интенсивной тренировке.
Вот когда не помешали бы наручные часы. Темнело в Им-Роке рано, в саду уже царили густые сумерки, а в кустах так и вовсе непроглядная темень, но до полуночи еще ждать и ждать. Лин толкнула калитку. Заперта, как она и ожидала. На лицо наползла улыбка.
— Вместо операции «окно» будет операция «стена».
Мелькнула даже мысль перелезть заранее — уж наверное, на той стороне тоже найдутся вполне густые кусты. Но… Лин покачала головой. Она хотела Асира, предвкушала встречу и наверняка пахла возбуждением. Неловко получится, если ее запах примет на свой счет праздно гуляющий баринтарец или харитиец из посольства.
Она села, прислонившись спиной к калитке, надеясь, что учует появление Асира. Раньше агент Линтариена неплохо чувствовала время, но теперь оно, кажется, вообще стояло, замерло, застыло. Неужели в этом мире нет наручных часов? Механические часы — довольно древнее изобретение, вроде бы они должны были быть до Краха. Неужели с тех пор не додумались ни до чего компактней, чем настенные, вроде тех, что висят в зале?
Вспомнился вдруг разговор с Джанахом, и мелькнула даже не мысль, а тень мысли: рассказал он Асиру или нет? Почему владыка позвал ее именно сегодня? Соскучился и хочет, как сама Лин? Или появился повод для разговора? А может… может, снова собирается что-то показать, куда-то повести, как было до течки, до той проклятой размолвки? Тогда им обоим нравилось проводить время вместе даже без секса. С владыкой было интересно и волнующе, и Лин надеялась, что и она ему чем-то интересна — как человек, друг, собеседник, а не только как анха. Хотя сейчас прежде всего хотелось не разговоров. Даже не прикоснуться — обнять со всей дури, прижаться всем, чем только можно, почувствовать, почуять.
Нетерпение охватывало все сильнее, сидеть стало мокро, как будто она текла. Лин встала. Сколько осталось, сколько? Час, два? Полчаса? Это невыносимо, так ждать, не имея возможности даже считать минуты.
Лин скинула тапки, засунула за пояс шароваров и полезла на стену. Она не будет спускаться, на стене ее точно не застукает никто посторонний. Зато можно видеть сад с той стороны. И вовремя заметить Асира.
Каким-то невероятным чудом она угадала со временем: не успела толком осмотреться, как заметила знакомую фигуру, быстро идущую по направлению к калитке. Асир тоже оделся в темное и почти растворялся в темноте, но как Лин могла его не узнать?
Она улыбнулась широко и довольно и спрыгнула вниз.
Ее стиснуло почти мгновенно, крепко, со всех сторон, окунуло с головой в тонкий, пропитанный благовониями и собственным запахом Асира шелк, обдало жаром, чужим и своим, оторвало от земли, крутануло. И она оказалась в пышных розах и, кажется, ногами на лавке. Потому что лицо Асира сейчас было почти вровень.
— Соскучилась? — спросил тот шепотом и зажал рот быстрым, жадным поцелуем.
Лин отвечала всей собой: «да» можно сказать и телом. Отвечала на поцелуй и на объятия, прижималась в точности так, как хотела и мечтала, сидя там внизу у калитки — со всей дури, сцепляя руки в замок у Асира на спине, чувствуя животом его горячий, напряженный член и зная, что Асир чует ее желание и возбуждение. Поцелуй отдавал терпким, крепким, пьянящим — не вином, Лин помнила, что вино Асир не любит, скорее, чем-то похожим на крепленый бренди.
— Еще секунда — и наш грандиозный побег сорвется. Потерпишь? Немного? — Асир отстранился, на плечи Лин легла тонкая темная накидка, до пола. Асир был в такой же. Опустил на голову капюшон и потянул Лин с лавки. — За мной. Быстро и тихо.
Хорошо, что тапки так и остались заткнутыми за пояс — по крайней мере, Лин не рисковала их потерять или, что куда хуже, споткнуться и наделать шума. Босиком получалось идти бесшумно. Мягкая трава щекотала ноги, оглушительно стрекотали цикады, тихо плескалась вода в фонтане и, наверное, пахли розы, но из всех запахов Лин чуяла сейчас только Асира.
Тот быстро пересек сад, прошел под знакомым окном, тем самым, из несостоявшейся «операции» и воспоминаний, свернул у беседки, в которой когда-то они говорили о холодильниках, и перед Лин наконец замаячила дворцовая стена. Только позже, когда Асир уже полез вверх, Лин разглядела в потемках крутую, с высоченными ступеньками, каменную лестницу. Камень, нагретый за день палящим солнцем Имхары, еще не остыл, ступням было горячо, и Лин бодро прыгала выше и выше, все же отметив, что за Асиром поспевает с трудом. Но тот, единственный раз оглянувшись и убедившись, что она не отстает, не сбавлял темп, а даже, кажется, еще прибавил. Как будто и в самом деле побег, с реальной опасностью погони.
Наверху откуда-то взялся ветер. Налетел, сорвав с головы капюшон, дохнул в лицо приятной прохладой. Асир перемахнул через невысокое ограждение и остановился, задрав голову.
— Через месяц придет проклятье Имхары — ядовитый талетин. Дыши, пока можно.
— Что за талетин? — отчего-то вздрогнув, спросила Лин. Несерьезный, почти детский азарт «побега» сменился настоящей тревогой. Сколько критично важного она еще не знает об этом мире?
— Дыхание бездны. Песчаный ветер. Разъедающий жаром, проникающий в поры. Тридцать дней смерти в пустыне для всего, что не успеет найти укрытие. Не для человека и не для зверогрыза. Не для нас, мы знаем, как защититься. — Асир опустил ладонь Лин на плечо и подтолкнул вперед. — О беспечных прогулках в саду придется забыть, дышать будет сложно, не так, как сейчас. Но не думай об этом. Пока — не думай. Смотри.
— Тридцать дней, — повторила Лин. — Посольства успеют уехать или будут пережидать здесь?
— Помоги нам предки, чтобы самые медлительные успели приехать, — зло ответил Асир. Похоже, не все владыки восприняли всерьез его зов. Плохо.
Тут Лин дошла до внешнего края стены — и забыла о том, что еще хотела сказать, о посольствах, талетине, почти обо всем. Внизу раскинулся Им-Рок. Ночной город — не такой блестящий и яркий, как Утес, без электрических огней, повторяющих очертания кварталов, без агрессивного мигания реклам, без всепроникающей ночной жизни. Мягко подсвеченный неяркими фонарями, купающий белые шпили башен в серебряном свете луны, таинственный, сумрачно-тихий. Почти полностью
