Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская

— Если он укрывал иномирцев, ты его не просто убьешь, — Асир, чувствуя подступающую к горлу злость, старался не повышать голос: начнешь орать, поддашься гневу, и остановиться будет сложно, а сейчас ему нужна ясная и холодная голова. — Ты будешь убивать его так медленно и так страшно, что в Им-Роке не останется ни одной шавки, которая не вспоминала бы об этом с содроганием.

— Да!

— Я надеюсь, никто не ушел?

— Не успели. Повязали всех. Они в казармах под охраной. Шайка Рыжего, до самой мелкой паскуды, сидит в шахте. Ваган ручался головой за сохранность каждого. Остальных разместили в строевой. Набилось их туда, конечно, — Дар скривился, — вонь такая, что дышать нечем. Ты сам поедешь или мне допросить?

— Сам. Мне нужен двухместный выезд. Возьму с собой эту анху. Ты — в сопровождении. Много нелегалов нашли?

— Выше неба!

— Давно не было показательной чистки, это твоя вина.

— Знаю. Но и ты знаешь, сколько их стекается сюда в поисках лучшей жизни. Мы не можем казнить всех подряд.

— И впускать в город всех подряд тоже не можем.

— И не впускаем! Ты видел, что творится за воротами.

Асир пожал плечами.

— То же, что и обычно. Постоят-постоят и расползутся по окрестностям. Разберись с этим, смени охрану на воротах, они, похоже, слишком много на себя взяли.

— Уже, — коротко ответил Дар. — Проведем дознание, те, кто забыл правила, отправятся прямиком на плаху.

— Где анхи?

— Дожидаются тебя в пыточной. Напуганы до истерики. Их не так уж много, но я толком не рассматривал.

— Ладно. Сейчас о другом. Сначала разберемся с казармами, потом с анхами, а потом я расскажу вам кое-что. Тебе и Ладушу.

— О другом мире? — у Дара дернулась щека. Он поверил, разумеется, но думать об этом не хотел. Да и кто бы захотел?

— Да.

Ладуш, легок на помине, вплыл в зал с обычным своим безмятежным видом. Асир прищурился: братца он знал как облупленного и прекрасно отличал истинное его спокойствие от напускного. Сейчас Ладуш был встревожен, изумлен и, пожалуй, пребывал на грани одного из своих приступов жалости. Пришлая анха его сильно чем-то задела, и чуть позже Асир собирался узнать, чем именно.

Сама анха брела следом за Ладушем, опустив взгляд, и выглядела совершенно убитой. А в саду вела себя бодро. Значит, что-то произошло в эти полчаса. Или просто до нее наконец дошло, что случилось. Провалиться в другой мир — это стало бы потрясением для любого, а уж для анхи, пусть и странной, с дурацким документом и званием, могло оказаться и вовсе непереносимо.

— Ничего себе, — сказал впечатленный Дар, даже психовать забыл. — Ладуш, во что ты ее вырядил? Нет, это, конечно, лучше, чем было, но…

— Ни слова о Лалии, — предупредил Асир, стараясь не ухмыляться. Это было действительно забавно. Синий цвет анхе не просто не шел, он ее убивал. Русые, в легкую рыжину волосы, светлая, с едва заметным загаром кожа, яркие карие глаза, в которых на солнце зажигались золотистые крапинки, все это в синем, да еще и под платком казалось блеклым и мертвым. Но сейчас было не до того. В конце концов, в казармы он собирался не затем, чтобы демонстрировать новую наложницу. А придраться, по большому счету, было не к чему.

— Мне дали полчаса, — развел руками Ладуш. — Надеюсь, я не сильно травмировал твой вкус, Дар. Владыка?

— Годится. Проверил?

— Я смогу разместить ее среди остальных.

— Хорошо. Тебе есть что сказать мне?

— О да. Но это не срочно.

— Тогда едем. Ладуш, подготовь ей комнату.

Дар несся впереди, на ходу отдавая приказы. Асир шел следом, поглядывая на семенящую рядом анху. Та на каждом шагу пыталась выпасть из обуви, не раскрывала рта и все так же смотрела под ноги. Разительная перемена казалась странной. Будто вместе с прежней одеждой она утратила и былое спокойствие, и уверенность, которая так забавно смотрелась в тайном саду.

Закрытый паланкин ждал у дверей. Асир кивнул:

— Забирайся, — и подхватил под локоть: подсадить.

Анха резко дернулась в сторону, вскидывая руку. Замерла, не закончив движения, выругалась злым шепотом, выдохнула и сказала спокойно:

— Прошу прощения, владыка. Я не привыкла к неожиданным прикосновениям и могу воспринимать их как угрозу. Умоляю вас, не провоцируйте меня на защиту. Не хотелось бы случайно схлопотать обвинение в покушении. А сюда я легко влезу и без посторонней помощи.

И влезла, даже впрыгнула, вот только тапки все же потеряла.

Асир смотрел на синие шлепанцы, валявшиеся на алой ковровой дорожке, на застывшего с отвисшей челюстью Дара, уткнувшихся лбами в землю носильщиков и не знал, то ли разозлиться, то ли рассмеяться. Что не так с тем дурацким миром, из которого явилось это чудо в перьях? Он махнул рукой Дару, поднял шлепанцы и закинул в паланкин. Сказал, опускаясь на подушки рядом с покрасневшей анхой:

— В Имхаре правила устанавливаю я, советую тебе помнить об этом. И держать свою обувь при себе. Разгуливать босиком по казармам — дурная идея.

— Я не пытаюсь устанавливать правила, владыка, — серьезно ответила та, — я высказываю просьбу, исходя из соображений безопасности и взаимопонимания. — Наклонилась, пристроила на ноги шлепанцы и спросила сердито: — Как в этом можно ходить⁈ Они же сваливаются!

— Бегать по крышам и лазить по стенам не получится, а ходить по дворцу и сералю можно, привыкнешь.

Лицо анхи стало таким, будто без крыш и стен она немедленно помрет. Но заострять внимание на этом Асир не стал. Будет еще время во всем разобраться.

— Сейчас мы отсмотрим нелегалов, может быть, ты узнаешь кого-то из своих. Там будут кродахи и клибы из трущоб. Не вздумай показать хоть кому-то, что ты не отсюда. Держись позади меня. Как можно ближе. Анхи редко бывают в казармах, на тебя будут реагировать. Течки у тебя нет, и ты почти не пахнешь, но для изголодавшихся воинов любая анха — лакомый кусок, тем более — моя. Им перепадает только по праздникам. Хороший воин должен уметь сдерживаться, но реакцию не спрячешь. Спрашивай, если хочешь о чем-то спросить. Здесь можно говорить открыто — я не держу носильщиков, которые могут что-то