Дитя Вселенной - Лия Джей
— Конечно, ты мне нужен, — прошептала она. — Ты ведь мой наставник и… друг.
Ави почувствовала, как напряглись его мышцы.
— Друг? — произнес он, не скрывая разочарования и выпуская ее из объятий. — Но я могу дать тебе куда больше, чем просто дружбу! Богатство, власть, почет, величие, поддержку и заботу… — он подошел к ней еще ближе и нежно заправил за ухо ее непослушный локон, все время стремящийся на свободу. — Но главное — ты будешь любима.
Ави подняла глаза и утонула в его томном взгляде.
— Что еще тебе нужно для счастья?
— Я хочу любить. Сама.
— Любовь приносит лишь страдания, — прошептал он. — Позволь мне насладиться этой болью. Тебе же она ни к чему.
— Я люблю другого, Райм.
Он отстранился, бросив на нее колючий взгляд голубых глаз. Былая нежность вмиг затерялась между острыми кристаллами ментола, прячущимися под густыми ресницами.
— Это неважно. Уверен, малыш Скайсн сможет выжить и без твоей любви, — презрительно бросил он. — Вокруг него всегда вилась толпа желающих заменить истинные чувства плотской страстью. Выберет кого-нибудь из них…
— Это важно, Райм. Для меня это важно. И пока я люблю его, я не смогу быть с тобой.
— Сможешь!!
Мощная волна отшвырнула девушку к стене, и толстые цепи вмиг приковали к ней ее руки и ноги, не давая Ави упасть. Кольцо со звоном соскочило с ее пальца, прокатилось по полу и упало к ногам князя.
— Сможешь, если захочешь.
— Но я не хочу! — выкрикнула Ави, пытаясь высвободиться. Но цепи держали ее крепко, терновым венком впиваясь в руки. От отчаяния из глаз хлынули слезы, но она даже не могла их стереть.
Раймонд Мортер медленно подошел к девушке. В его глазах бушевала буря. Голубые небеса затянулись грозовыми тучами.
— Зато я хочу. И ты будешь со мной, Аврора Соболь!
Он подошел настолько близко, что теперь она чувствовала его горячее дыхание на своем побледневшем лице. Он провел рукой по ее мокрой от слез щеке, тонким пальцем — по дрожащим губам.
Аврора даже не шевельнулась. Ее сковал страх. И отчаяние.
— Мы подчиним себе два народа, два мира! Мы создадим свою собственную империю! И я стану королем Вселенной! А ты — моей королевой…
— Ты безумен!
— Amantes sunt amentes.
— Это не про тебя, Раймонд, — горько прошептала она сквозь слезы. — Ты не любишь меня. Так не поступают с теми, кого любят!
Вспышка. Запах мха и мокрой земли. Он бежит по лесу, то и дело цепляясь маленькими ножками за корявые корни и сучья, выглядывающие из-под палой листвы. Сзади слышатся грузные шаги охотников, приглушенный топот лошадей, громкие разговоры всадников и лай охотничьих собак.
— Догоните ее! Поймайте! Скорее! — слышит он свой взволнованный, капризный голос.
Шорох и быстрое движение где-то с краю. Он останавливается, часто дыша, резко поворачивает голову в ту сторону и встречается взглядом с ней. Своей первой добычей. Черные глазки-бусинки смотрят недоверчиво и испуганно. Золотисто-ореховая шерстка встает дыбом на выгнутой спине. Соболь замирает. Дергаются лишь тонкие усики.
— Эта она! Та зверушка! Хочу-хочу-хочу! — протяжно воет он, заглушая лай гончих.
— Но, княжич…
— Хочу! Достаньте! Сейчас же!
Один из охотников послушно приближается к дереву, на ветке которого сидит притихший соболь. Бежать некуда. Внизу собаки, другие деревья слишком далеко — не допрыгнуть.
— Зверушку! — раздается очередной нетерпеливый вопль.
Слуга поспешно достает сеть и пытается поймать ей соболя, но тот ловко скользит с ветки на ветку, уворачиваясь от нее. Еще пару прыжков, и зверек оказывается на земле. Псы норовят растерзать его, но охотники вовремя натягивают поводки. Игрушка княжичу нужна живой.
Пронырливые лапки проскакивают мимо. Мальчик кидается следом и падает на сырую пожухлую траву. Его холодные пальцы касаются лишь кончика пушистого хвоста. Шустрый зверек петляет меж замшелых стволов и кустарников. Через несколько мгновений вряд ли можно будет его различить в их багряно-рыжей листве.
— Моя! Она моя! — поднимается крик над лесом.
Тонкая рука десятилетнего княжича хватает лук и с хладнокровной решимостью натягивает тетиву. Шелк. Стрела перебивает глотку.
Соболь замирает, золотистым комочком шерсти падая на траву. Рядом опускается слетевший с осины листок, добавляя в пестрый осенний ковер еще один оттенок бренности.
Два дитя природы. Все еще красивые, но уже неживые.
— Зачем, Раймонд?.. — слышит княжич у себя за спиной жалостливый голос матери.
Она слезает с коня и, подойдя поближе, кладет руку на пушистую спинку убитого зверька. Но разочарованно убирает ее, когда Раймонд резко подхватывает тушку с земли и прижимает к себе.
— Мне нравится эта зверюшка. Хочу, чтобы она всегда была со мной!
— Убивая, уничтожаешь, но не делаешь своим, — исступленно качает она головой.
— Почему это? Я прикажу набить чучело. Зверушка будет моей, и я буду любить ее всегда-всегда! — хищно блестят его ледяные глаза. — Смотри, какой красивый мех! Мягкое золото! А глазки как черные бриллианты! Помнишь, госпожа Готфилд дарила мне такие на семилетие? Я поставлю их в шкатулке рядом. Буду любоваться всем тем, что я люблю разом! Мам, ты плачешь? Ты чего, ма? Если хочешь, я и тебе посмотреть дам, — он обнял ее за шею, все еще сжимая второй рукой мертвое животное. — Только не плачь, хорошо, ма? Ты что, расстроилась, что я шкурку стрелой пробил? Ничего, я и так эту зверушку любить буду. Помнишь, ты сама говорила, любить надо не «за то, что…», а «несмотря на…»? Так вот я люблю. И тебя люблю, и зверушку.
— Так не поступают с теми, кого любят!
— Почему? Я же так хочу.
На мокрые от недавнего дождя листья падает еще одна капля. Вторая слеза красным следом высыхает на щеке княгини.
— Ты чудовище, Раймонд, чудовище… — едва различимо шепчет она. — Ты не умеешь любить. Не пытайся. Все равно не получится. Твоя сила — жестокость, юный правитель. Как я только смогла вырастить тебя таким? Таким чудовищем… Как?
Вскрик. Вспышка. Резкая боль в висках.
Раймонд вдруг отшатнулся и резко переменился в лице. Буря в его глазах мгновенно утихла. Теперь их голубую гладь нарушала лишь легкая рябь смятения. Или стыда?
— Прости.
Он махнул рукой, освобождая девушку от цепей. Аврора начала падать, но он вовремя подхватил ее.
И тут же отстранился.
Он знал,
