Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен

– Мне всегда было жаль тебя – тебе столько всего пришлось взять на себя с юности. Я думал, что тебе захочется когда-нибудь все изменить.

– Ну, мне не хочется, – сказала Мёрси ужасно дрожащим голосом. – Но я справлюсь, если придется.

Лилиан опустила обе ладони на стол, как главный акционер на каком-нибудь деловом собрании.

– Да хватит уже расклеиваться, ребята. Можно ведь все исправить, так? Мёрс, а что, если я буду заниматься бумагами, чтобы ты смогла делать лодки?

Мёрси бросила вытирать глаза салфеткой, когда слова Лил дошли до нее.

– А ты хочешь заниматься бумагами?

– Почему нет? В миллион раз лучше, чем снова преподавать математику кучке мелких говнюков, плюс можно будет работать с тобой каждый день – это здорово. И ставлю все пивные жетоны островов Редвинг на то, что мой дражайший муж с гораздо большей охотой посидит дома с ребенком, чем пойдет на пятидневку в офис.

Дэнни выпрямился и широко ухмыльнулся:

– Годится!

– Вот. Проблема решена. Значит, остается только найти нового водителя, и «Бердсолл и сын» остается в деле. «Бердсолл и дочь»? Как теперь называться будем?

Мёрси переглянулась поверх стола с папой.

– Ты им сказал? – спросила она.

– Нет. Думал, ты скажешь.

Лил переводила взгляд с папы на Мёрси.

– Вы о чем?

– Все не так просто. Каннингем заключил эксклюзивную сделку с деревообрабатывающей компанией Эфтон. Нам придется найти другого поставщика, а значит, стоимость доставки уйдет в небеса. Сдается мне, нам не покрыть такие расходы, долго на плаву не останемся.

Лилиан в ярости саданула по столу:

– Это законно?

– Даже если нет, разве мы можем позволить себе юриста?

– Юрист-дурист, – влез Зедди. – Если хотите знать мое мнение, тут что-то нечисто, и дело вовсе не в простых деревяшках. Мёрси, ты, очевидно, делаешь что-то такое, что пугает Каннингема, так выясни, что именно, и предъяви ему.

Мёрси, Лилиан, Дэнни и папа потрясенно уставились на Зедди, не говоря ни слова.

– Что? – начал оправдываться он.

Лилиан склонила голову, разглядывая его.

– Мысль… Умная. Соленое Море, надо же, Зи!

Он подобрал с тарелки одинокую горошинку и с помощью ложки катапультировал ее в сестру.

Не обращая на них внимания, папа поднялся со стула.

– Решено. Я не продаю дело Каннингему. Разберемся, как не закрыться. – Он поднял бокал вина. – За будущее Мёрси!

– За будущее Мёрси! – согласились остальные.

Лил похлопала Мёрси по руке:

– Не переживай. Справимся.

Мёрси благодарно разревелась.

А Лил так увлеклась планированием будущего «Бердсолл и сын», что забыла расспросить Мёрси о танце с Хартом Ральстоном.

* * *

Шуршание наждачки – вот что заманило отца в мастерскую вечером следующего дня прямо перед закрытием. Мёрси не заметила, что он пробрался внутрь, пока он не заговорил, выдернув ее из раздумий – в голове боролись мысли о Харте Ральстоне и Кертисе Каннингеме с периодическими вылазками в сторону молчащего друга по переписке. Она как раз прикладывала уровень к раме, чтобы убедиться, что все ровно.

– Какая красотка.

– Спасибо, – ответила Мёрси, зардевшись от гордости, но потом испугалась, увидев, что он берет инструменты с доски, такой же, как у нее.

– Что ты делаешь?

– Помогаю.

– Но…

– Я помню, что сказала доктор. Сердце не развалится, если я помогу дочери выровнять раму.

Мёрси смотрела, как он принялся за работу: руки знали, что делать, без участия головы. Тут, в мастерской, в окружении дерева, инструментов и ритуальных принадлежностей, отец приобрел уверенность, которую явно растерял за последний год. Она знала, что он не перетрудится, если немного пошкурит лодку, так что вернулась к работе над правым бортом напротив отца в одном ритме с ним.

– У тебя талант к этому, все на лету схватывала, – через какое-то время сказал отец. – Бердсоллы занимались похоронным делом на Бушонге с момента открытия Танрии. Мой отец начал учить меня основам с момента, когда я смог поднять молоток. Он возлагал на меня надежды, как до этого его отец на него, но я никогда не чувствовал, что на меня давят, что я в ловушке. Я хотел этим заниматься. Все эти годы я возлагал надежды на Зедди, а надо было сразу понять, что это будешь ты.

– Я девочка, пап. До самого последнего времени я не думала, что буду заниматься похоронным делом. Так откуда было знать тебе? Или кому-нибудь еще?

– Надо было понять. Честно, мне стыдно за себя.

– Ох, пап. – Она положила ладонь на киль, будто там билось папино сердце.

– Ты говоришь: «Я девочка», но боги знают, тебе всегда приходилось быть взрослой женщиной и никем иным. И что за чудесная женщина вышла. Три Отца и Неведомый почтут за честь принять тебя в братство похоронщиков.

– И сестринство? – предложила она, пытаясь пошутить, чтобы не разрыдаться.

– И сестринство, – согласился отец, накрывая своей большой ладонью руку Мёрси.

Ей стало тепло от одобрения отца.

– Что тут скажешь? Я училась у лучших.

Он похлопал ее по руке и убрал наждачку.

– Надо будет понять, как назвать контору, когда ты станешь во главе. Ты подумай. А я пока пойду домой и посмотрю, что там готовит повар.

– Наверное, что-нибудь, что доктор Голдамес запретила тебе есть.

Он обошел лодку с правого борта, чтобы поцеловать Мёрси в щеку.

– Наверное.

Глава двадцать седьмая

Шесть дней после ночи в квартире Мёрси оказались пыткой, изобретенной специально для опьяненного маршала, которому пришлось патрулировать сектор В-20 в компании ученика. Тот, не замолкая, болтал про Зедди и «А вы уверены, что в Танрии нет драконов, сэр?». Харт мог думать только о Мёрси и о том, как сильно ему хотелось бы оказаться в ее постели, и как не хотелось торчать в Танрии, пряча от Дакерса неопадающий стояк. К счастью, во второй половине мудродня пришел вызов. По крайней мере, теперь было чем заняться, а не только скучать по Мёрси.

Радость испарилась, когда они с Дакерсом примчались на место. Сигнал привел их к ореховой роще Ясеневой долины, где кучка сборщиков сока ореха или сидела по деревьям, или тыкала мини-арбалетами из-за стволов, чтобы отпугнуть трех бродяг. Несколько бродяг, действующих сообща, и так были редкостью, но Харт заметил еще и две души, парящих в роще – они будто ждали возможности занять труп. Один из бродяг уже убил рабочего и стоял на коленях перед трупом, будто сделал это для одной из неприкаянных душ.

– Блин, сэр, – сказал Дакерс, уставившись на мертвеца.

– Я займусь. Ты бери того, который справа.

Харт не стал дожидаться, последует ли Дакерс его приказу – он достаточно узнал