Неукротимая судьба - Вероника Дуглас

— Приятных снов, мисс Кейн.

Она развернулась и зашагала обратно к своей машине, открывая мне восхитительный вид на ее длинные ноги и обтягивающие шорты. У меня перехватило дыхание, когда мой взгляд упал на ее розовую рубашку сзади. Под ее ником, Фьюри, было выбранное ею число — 37.

Она знала, что ублюдок Каханов, возможно, занимается гаданием, и она перехватила его метку. Поговорим об отправке сообщения. У женщины, конечно, были камни, но она играла с силами, которых не понимала.

Я забрался в кабину своего грузовика с колотящимся сердцем, когда все то, о чем я ей не сказал, пронеслось у меня в голове. В основе их было послание, которое Каханов каким-то образом оставил на моем столе, — маленькая записка, написанная кровью:

У тебя есть три дня, чтобы передать Саванну Кейн. Если ты этого не сделаешь, я заставлю твою стаю заплатить. Так или иначе, когда тел будет достаточно много, ты подчинишься.

Мои вены горели, и я изо всех сил пытался сдержать свои когти, когда мои пальцы впились в руль.

Стая была всем. Всем, чем я был, и всем, за что я боролся. Но я бы никогда не подчинился. Я собирался выследить ублюдка, чего бы это ни стоило. Тогда я сжал бы челюсти на его горле и смаковал сладкий вкус его крови.

3

Саванна

Три часа спустя мы с Кейси, спотыкаясь, вошли в парадную дверь после тяжелой праздничной ночи, во время которой я изо всех сил старалась забыть о Джексоне, колдуне, и мече, нависшем над моей головой. Я просто хотела, чтобы ночь прошла нормально. Каждая мышца в моем теле болела, и я была смертельно измотана. Было облегчением наконец оказаться дома.

Дом.

Забавная мысль. Две недели назад я не знала о существовании Ласалль, а теперь я жила с ними. Я не хотела задерживаться, но моя тетя Лорел настояла. Кроме того, я была разорена, безработная и, по-видимому, все еще оставался мишенью для сумасшедшего, так что это имело смысл.

Я потащила свою уставшую задницу вверх по лестнице в свою спальню на третьем этаже, затем заперла за собой дверь и включила свет.

В моей комнате, очевидно, жила сумасшедшая.

Во-первых, украшения были причудливыми — хотя, честно говоря, они были на тете Лорел. Темно-красный персидский ковер не сочетался с пальмами на тяжелых желтых портьерах или корабельным штурвалом на стене. Какова была тема? Она должна была быть.

С другой стороны, была моя коллекция рисунков, которые валялись на всех доступных поверхностях — несколько моих друзей и моя крестная, некоторые ночные ярмарки, и гадалка. И много Джексона. Он был везде.

Но мое внимание привлекли образы, притаившиеся в темном углу комнаты, перетекающие со старого письменного стола на древнюю батарею отопления и комод.

Безликий человек.

Теперь я знала его имя.

Я рисовала его снова и снова, пытаясь воссоздать все, что могла вспомнить из своих видений. Я никогда не видела мага крови лично, только во время гадания. Я помнила ниспадающую одежду, широкие плечи и детали его окружения. Но его лицо всегда было размытым пятном на бумаге. Я продолжала делать наброски, надеясь, что каким-то образом моя память сможет обойти завесу, наложенную его чарами против гадания.

Это была бесплодная задача.

Я не собиралась проводить еще одну ночь с чудовищем, разбросанным по комнате. Резким движением я сгребла бумаги и как попало засунула их в ящик стола.

— Мне все равно, что ты задумал, я не позволю тебе испортить мою жизнь.

Мой взгляд упал на десятки фотографий Джексона, которые я нарисовала. Это были одни из моих лучших работ. В то время как иллюстрации к «колдуну» были нацарапаны с отчаянной, неистовой энергией, каждая деталь лица и тела Джексона была воспроизведена мягкими, тщательными штрихами карандаша. Его сильная челюсть и красивая борода, его темные, волнистые волосы и лучистые глаза. Мощные контуры его тела.

О чем я думала?

Невозможно было забыть смущение и сожаление на его лице после того, как он поцеловал меня в лесу. Мои щеки все еще горели от стыда и ярости. В конце концов, я была всего лишь грязной Ласалль. Колдуньей с темной, порочной магией.

Он думал, что я настолько незначительна, что исключил меня из своего расследования. Обращался со мной как с пешкой. Держал меня в курсе того, что мне необходимо знать. Так какого черта я рисовала фотографии этого придурка и разбрасывала их по комнате?

Это был вопрос на миллион долларов.

— Ты тоже не имеешь права диктовать мне жизнь, — пробормотала я, хватая беспорядочные наброски с комода и прикроватной тумбочки и запихивая их в ящик вместе с жутким колдуном лицевой стороной вниз. Я с удовлетворенным стуком захлопнула ящик.

— Наслаждайтесь обществом друг друга, придурки.

Чувствуя легкое облегчение от того, что полностью и ловко избавилась от всех своих проблем, я направилась в душ. Я стянула с себя пропитанную потом униформу и трусы и бросила их на мягко пахнущую груду одежды в углу ванной. Я тренировалась три ночи подряд, и мне отчаянно нужно было постирать белье.

Быстрый душ выпил остатки моего адреналина, и вскоре после этого я голышом скользнула под простыни и уснула на старой расшатанной кровати.

Сны, как всегда, пришли быстро.

Карнавальная музыка тихим эхом разносилась в темноте, и глубокий ужас поселился в моих костях. Я огляделась вокруг, не находя источника в непроглядной пустоте, которая окружала меня. Но когда я обернулась, то оказалась лицом к лицу с провидицей, которая сидела, окутанная тенью.

Она протянула руку из темноты и вытащила карту. Колесо.

Ее губы шевельнулись, но звук ее голоса на мгновение отстал.

— Ты не можешь убежать от своей судьбы, Саванна. Они придут за тобой. Остерегайся колеса фортуны. Оно не останавливается. Время идет. Тебе нужно узнать, кто ты на самом деле, чтобы ты могла остановить тех, кто приближается.

Она говорила мне эти слова раньше, в другом сне, еще до того, как я узнала, кто она такая. С тех пор, как я открыла для себя свою магию и моя жизнь превратилась в кошмар наяву.

Темнота моего сна начала закручиваться вокруг меня, засасывая меня вниз, как водоворот. Мой пульс участился. Я боролась с притяжением, отшатнулась и внезапно оказался возле палатки провидицы на Ярмарке Полнолуния.

Над головой нависла черная ночь, но луну и звезды заслоняли тысячи плавающих огней, освещавших ярмарочную площадь. Я была одна, но приглушенные голоса щебетали и