Горный цветок - Ольга Шах
- Хватит! – осадил Джерард привычную перепалку своих сыновей. – Мы крайне внимательно выслушали твою точку зрения, Маркас, и она имеет своё право на существование, однако мы сейчас говорим о чём-то ином, нежели о том, как спасти женщин и детей нортманнов от холеры. Нас более всего интересует наше собственное благополучие, знаешь ли.
- Ни в коей мере не сомневаюсь в твоих словах, отец, - усмехнулся Маркас, - только вряд ли Тони с кучей солдат удастся пробыть в живых достаточно долго для того, чтобы прознать что-то стоящее о том, насколько правдивы эти слухи о страшной болезни.
- То есть, - прямо смотря в глава Маркаса, задумчиво произнёс милорд Роуэл, - нам нужен парламентёр, который прибудет к ним с миром. Тот, который смог бы не просто прийти к ним, но и показать, что старые неурядицы могут быть забыты. Тот, которого бы послушали и лорды Гор, и грязные разбойники нортманны. Из старой и влиятельной семьи, которая имеет свой вес и в Палате Лордов.
- То есть такой, как я! – самодовольно заключил Маркас и раскланялся с родичами, после чего покинул кабинет отца с независимым видом.
- Разве тебе не кажется, что он слишком молод для этого, папа? Ему только девятнадцать лет. Конечно, Марки – неглупый парень, но насколько он…
- Не говори ерунды, Тони! – отрезал лорд Джерард и махнул рукой. – Если ты припоминаешь, то тебе было ровно столько же, как и ему сейчас, когда ты отправился к берегам Галлии.
- Там совсем другое, да и со мной были люди, на которых я мог бы положиться, - недовольно пробурчал Энтони.
- Что же, мне остаётся только лишь уповать на то, что и мой младший сын будет достоин соответствующего его положению окружения, - в голосе милорда Джерарда сталкивались глыбы льда.
- Да, конечно, - окончательно стушевался Энтони, - но что насчёт его женитьбы? Кажется, ты решил сговориться с семьёй герцогов Майденских?
- Думаю, что очаровательная малышка Филиппа Элтон будет счастлива выйти замуж не за этого надутого индюка, своего кузена, а за Марки. Во всяком случае, тотчас после возвращения мальчика из путешествия, я непременно озабочусь сватовством.
Энтони степенно кивнул и вышел вслед за братом. Ему казалось, что Марки – недостаточно хорошая кандидатура для подобного дела, но отцу всегда было наплевать на них. И если будет необходимо, то он с лёгкостью поступится их жизнями, если это будет во имя интересов общества. Энтони огорчённо покачал головой и поспешил в свои покои – сегодня у него ещё была одна встреча в министерстве, которая заняла все его мысли.
А Джерард всё ещё сидел в своём кабинете, посылая письма министрам, членам Палаты Лордов, выражая обеспокоенность, прося оказать посильную помощь, и прочее, и прочее.
- Насколько оправдан риск в путешествии лорда Маркаса, ведь нортманны непредсказуемы? – осторожно спросил секретарь милорда Джерарда, господин Мардел.
- Риск есть, это так. Но это даст ему преимущество перед другими членами Палаты в тот день, когда мой сын решит возглавить это сборище тупоголовых кретинов, которые называются Палатой Лордов Энландии, Саймон! Поверь мне, несмотря на всю мягкость и покладистый нрав, у Марки есть все задатки лидера!
***
Было больно! Очень больно! Грудь болела так, что было страшно даже думать о том, чтобы дышать. Каждый вздох отдавался острой болью во всём теле. Я не удержалась и застонала, пребывая в странном омуте, глаза отказывались открываться. Но я почувствовала, как кто-то заботливо смочил мне губы влажной тряпицей, горьковатый знакомый вкус достиг моего неба. Морфин? Откуда морфин? Неужели, меня спасли и теперь я загораю в тюремной больничке? То есть, не в тюремной, пока я должна находиться в СИЗО, конечно. Мысли путались и уплывали от меня, пока я окончательно не сдалась и не отключилась.
Второй раз я пришла в себя не скоро. Во всяком случае, мне так показалось. Я разлепила глаза и увидела перед собой высокий потолок. Зрение восстанавливалось не сразу, а словно нехотя. В груди по-прежнему болело, но не так, как раньше, по крайней мере, я могла дышать. Думаю, что действие обезболивающего ещё не закончено, поэтому боли меньше. Хотя, я слабо представляю, как смогла остаться в живых. Не припоминаю случая, чтобы люди выживали с такими ранениями. Впрочем, сдаётся мне, что живая я – чисто номинально, поскольку двигательной активности нет, да и мысли от наркоты какие-то вялые и бессвязные…
Интересно, сколько мне вкололи? Просто, под действием подобных препаратов, пациенты любят всех и вся, а также с удовольствием распевают песни. Очевидно, и тут мне не подфартило. Я прислушалась к себе – желание петь не возникло, и я снова уснула.
Новое пробуждение было ночью, как я поняла. Верхний свет в палате был выключен, только неподалёку от койки слабо светил крошечный ночник, отбрасывая неверный отблеск на потолке. Я моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд на чём-то одном. Как и положено, меня держали в одиночной палате. Думаю, что где-то там, сбоку над головой, зарешечённое окно, выходящее во внутренний двор с колючей проволокой на заборе. Ума не приложу, зачем было так усердно пытаться спасти мне жизнь, если честно. Быть может, тот самый неведомый Авдеев, которому звонили соседи, расстарался, определив меня в это заведение. Я бы непременно рассмеялась, если бы могла, когда подумала о том, как удивится непосредственное руководство тех «быков», которые пришли ко мне для задушевной беседы, узнав, что им не повезло и беседа прошла не по привычному сценарию. Впрочем, не нужно думать, будто я раскаиваюсь или хотя бы сожалею о смерти парней. Сейчас, конечно же, не девяностые, но век «быка» вообще не долог, что уж тут говорить…
Очень хотелось пить, и я сочла это за некую положительную динамику. Пошевелив шеей, я с некоторым трудом смогла повернуть её вбок. О, как! А я тут не одна прохлаждаюсь! Во всяком случае, при свете ночника я увидела женщину в длинном тёмном платье и белом головном уборе, напоминающим шапочку медсестры, которая прикорнула в кресле неподалёку от моей койки. Ага, конвой, значит… а что, просто приковать меня по старинке, уже недостаточно? Не рецидивист, чай! Впрочем, это не так уж и важно. Я облизнула сухим распухшим языком потрескавшиеся губы и прохрипела:
- Конвой! Пить! Дайте пить! – после услышала шебуршание под ухом и тихое бормотание, затем женщина осторожно приподняла мою голову и напоила меня тёплой и противной водой из стоящей неподалёку кружки.
