Клиентка - Роман Абдуллов

— Ага! Захотел воссиять ярче нас⁈ Как золотой среди позеленевших медяков⁈

— Угадал, — ухмыльнулся Ортвин, изо всех сил скрывая настоящие чувства: и несогласие с дэром Аттикусом, давшим такое нелепое задание, и досаду на себя за то, что не нашел лучшего способа приблизиться к Дартс, и злость на простолюдинов, среди которых ему суждено провести еще две недели.

Целых две недели! Ортвин чуть не застонал от этой мысли.

Впрочем, если еще вчера он подумывал перевести всё в шутку и вернуться в лоно первой группы, то с утра, на свежую голову, решил оставить как есть. И дело не в том, что его заподозрили бы в неумении держать слово. Вовсе нет. Скорее, все успокоились бы и сказали, что так и должно, и что нечего было сумасбродить.

Однако, если он не справится с заданием, то не заслужит доверие дэра Аттикуса и, значит, собственными руками захлопнет дверь в успешное будущее. Вот это пугало. Остаться среди подбирающих крошки.

Его род, ван Сигуры, никогда не отличался ни богатством, ни высоким положением, и Ортвину как «воздушнику» с жалкими шестью десятками единиц прочили дорогу в стражи. Конечно, в рядовых он бы не задержался, однако и выше десятника не поднялся бы.

Ступать на эту дорогу не хотелось до зубовного скрежета.

Куда привлекательней податься в Магическую безопасность. Там ценится не только сила, но и сообразительность и умение выполнить любое поручение. Там можно стать кем-то большим и со временем, кто знает, даже занять место консула.

Только начинать надо уже здесь, в академии. Показать, что годен не только на стража! И потому выступление в составе пятой группы вовсе не унизительно, как считают Юлиус и прочие, наоборот, — это прекрасная возможность проявить себя: во-первых, проследить за Дартс, а во-вторых, показать себя лидером, способным организовать и привести к победе кучку неудачников.

Ортвин со вздохом оглянулся на одногруппников. Хватит ли двух недель?

В этот самый момент рыжий гаркнул:

— Еще раз! Начали!

Морщась от ударившей по ушам какофонии звуков, Ортвин соскочил с подоконника.

— Эй, пятая группа! — крикнул, пресекая дурные завывания.

Все посмотрели на него, кто недоверчиво, кто угрюмо, — кто как, но только не добро. В ответ Ортвин смерил «певцов» снисходительным взглядом:

— Может, все-таки попробуем исполнить гимн, а не арию ослов?

* * *

'Сестренка Наташка теперь первоклашка,

теперь ученица она…'

Старая советская песенка крутилась в голове с момента покупки цветов. И главное, Лера ни разу не вручала букет учительнице: ни первого сентября, ни в конце года — она и в школу-то не ходила! — а вот поди ж ты, в двадцать лет сподобилась…

— Подарок обязателен, — предупредил Маркус, когда за завтраком она спросила, чего ожидать от наставника и как, вообще, к нему подойти. — Самый простой вариант — цветы, их обычно продают где-то неподалеку.

В одной из десятка сувенирно-цветочных лавочек, что выстроились вдоль дороги к храму, Лера выбрала шикарные кремовые розы. Как пояснила продавщица, они выражают неопределенность отношений. Конечно, весь этот поход в храм — пустая трата времени, и отлично подошли бы розы желтые (они означали нежелание общаться), но дарить их при знакомстве… Это уж совсем хамство.

Также пришлось отмести все оттенки красного (они выражали различные степени принятия), отказаться от хризантем и прочих цветов, потому как одни дарят только парни девушкам, другие используют лишь на похоронах, третьи на свадьбе и так далее — словоохотливая девушка-продавщица решила, видимо, перечислить все варианты, но Лера перебила ее, сказав, что идет в храм.

— Тогда розы, — улыбнулась та. Но потом, оценив небогатый наряд покупательницы, добавила: — Или гвоздики.

Гвоздики были хороши: нежно-сиреневые, алые, белые… Но их Лера каждое девятое мая возлагала на могилу Неизвестного солдата, их же в прошлом году несла на Красную площадь…

Так что перебьется этот Антипэтер, ему и розы пойдут. Кремовые.

Еще Маркус сказал, что встречи с наставником обязательны как минимум раз в месяц, а на вопрос о том, к кому ходит он сам, спокойно ответил:

— Мой наставник в столице.

Маркус выглядел полностью поглощенным едой, однако Лера обратила внимание на то, как побелели его пальцы, сжимающие вилку. Похоже, у него сложные отношения со своим «духовным учителем». Или же он так напрягся из-за упоминания столицы? Ведь там его родные, академия… Наверняка и друзья есть. И оттуда его выгнали.

Никто, конечно, не запрещал вернуться (в письмах, вон, домой зовут), но в тот единственный известный ей раз, когда Маркус посещал родные пенаты, он нарвался на дуэль. Интересно, а бывал ли он после этого в Сивилии.

Не сдержав любопытства, Лера спросила:

— И часто ты… навещаешь его?

Маркус посмурнел.

— В последнее время не особо… Но ты даже не вздумай уклоняться! Не привлекай лишнего внимания и ходи в храм, как все. Поняла?

— Поняла, поняла… Как говорится, что позволено Юпитеру, то не позволено быку…

— Тихо! — напряженным тоном оборвал Маркус.

— Что?

— Проклятье! С таким длинным языком тебя к жрецам и близко нельзя подпускать.

Лера обиженно засопела. Нормальный у нее язык! Просто патрон — единственный, с кем можно поговорить более-менее откровенно.

— В храме слушай, а рот держи закрытым, — жестко припечатал Маркус. Потом окинул Леру хмурым взглядом и добавил: — Да и не только там…

Храм располагался рядом с городом. Украшенные резьбой молочно-белые стены посреди огромного заснеженного парка навевали мысли о сказочном тереме Деда Мороза, однако внутри обнаружился привычный уже двор, накрытый куполом и наполненный зеленью, птичьими трелями и журчанием воды.

Журчание исходило от фонтана, в центре которого возвышалась занимательная каменная композиция: метрового диаметра сфера с будто выросшим на ней раскидистым деревом.

Остановившись, Лера присмотрелась. Сквозь оплетающие сферу каменные корни явственно виднелись рельеф материков, горные хребты и пики… Планета. Но не Земля, и на Эйлун не похоже…

— Новый мир, ждущий своих детей, — раздался вдруг мужской голос, словно отвечая на ее мысли.

Со ступеней храма, перед которыми находился фонтан, спустился мужчина в зеленом балахоне служителя. Навскидку ему можно было дать лет тридцать, однако взгляд и движения, такие умиротворенные, такие безмятежные, казались принадлежащими мудрому старцу.

Поклонившись, Лера на всякий пожарный произнесла фразу, которой научил Маркус:

— Да продлится свет знания в ваших учениках.

— Да примут ученики этот свет, —