Три дракона для Снегурочки - Эльвира Осетина
И всё в таком духе.
Меня будто уже отдали в жены, готовя к тому, что будет новая семья. А эта семья уже почти не моя.
И поэтому я воспринимала Тарока уже мужем и, когда не была занята работой, позволяла себе мечтать о своем будущем с ним.
Нет, я не была совсем уж наивной. Наблюдала за своими невестками, понимала, что мне так же, как и им, пришедшим в новый дом, надо будет дружить с его хозяйкой – княгиней. Поэтому пыталась в письмах узнать у Тарока о его матери и о том, что она любит больше всего.
Хотелось ей понравиться и надеяться, что она станет для меня хорошей если не матерью, то хотя бы старшей родственницей.
Я видела, как старшая невестка, жена Ирона – Анка, тянется за моей матерью, буквально ходит по пятам и заглядывает ей в рот, ловит каждое её слово. Да и остальные невестки не отстают.
Поначалу мне было смешно это наблюдать, но сейчас, когда я, возможно, скоро стану женой Тарока и войду в новый дом мужа, мне также придется ловить каждое слово его матери и полностью подчиняться её воле, как это делают мои невестки.
Хотя не видела, чтобы моя мама их чем-то особо загружала. Наверное, только старшую Анку. Но она будущая княгиня, ей положено заниматься всем и вся. А та же Мика так вообще была свободна, как ветер, и могла заниматься всем, чем её душа пожелает. Наверное, с удовольствием бы ездила с мужем, которого часто посылали в другие княжества с различными поручениями, но Мика почему-то не хотела. Ей нравилось вышивать и еще готовиться в матери.
Я бы, наверное, с ума сошла от такой жизни. Но… такие женщины были правильными. Их все уважали, любили, ценили.
А я точно не была такой и была рада, что Тарок это в письмах понимал и поддерживал моё желание путешествовать и помогать людям. Лечить их. Больше того, даже восхищался моими успехами, о которых я ему сообщала в своих посланиях.
И его письма я хранила под половицами у кровати и перечитывала ночью. Порой по несколько раз.
Хорошо, что целитель взял меня в свои ученицы. Я была безумно этому рада. И да, кстати, он тоже учил меня шить, только на свиной коже, чтобы уметь зашивать аккуратно раны.
Мужчинам плевать, а вот для девушек шрамы – это кошмар.
Помню, я даже как-то одной малышке аккуратно зашивала рассечённый лоб. Как же тогда переживала её мать, что замуж будет трудно девочку выдать – с уродством-то на лице, но я постаралась все сделать очень чисто, и через год шрама у неё не было вообще.
Подозреваю, что всё дело было в моей необычной силе, но я старалась об этом не задумываться. Целитель всегда помалкивал и если и что-то замечал, то ничего не говорил.
А мне было не до этого. Работой он меня загружал по самое не хочу. Одна лаборатория чего стоила… Сколько трав я перебирала да сколько зелий помогала сварить, даже со счета сбивалась.
Но мне нравилось. Я хотела узнавать больше и больше, потому никогда не возмущалась. Да еще и боялась, что целитель может меня однажды выгнать. И тогда я точно сойду с ума от безделья.
Ко дню рождения мне сшили очень красивое платье и шубку к нему – белую, из подстриженного меха, вышитую синими узорами с настоящими драгоценными камнями – голубыми сапфирами, чтобы встречать гостей у ворот как главной имениннице. Мама даже умудрилась выписать из соседнего княжества специального портного с помощницами-белошвейками.
И мне не только это платье сшили, но и сразу несколько еще. Дополнительно для моего приданого. И даже нижнее бельё.
И они целый месяц трудились только над моими нарядами.
Вслух никто не говорил о том, что я должна вот-вот выйти замуж, но раз мне уже приданое шили, значит, подразумевали, что так и будет.
А я ловила эти крохи информации и была счастлива.
Ведь для любой девушки приданое очень важно. Все знали, что самая страшная участь ожидала бесприданниц. А моё приданое было самым лучшим.
Даже мои невестки столько приданого не принесли, сколько за мной отдавали мои родители.
Об этом я узнала от няньки. Конечно, говорила она это шепотом и вроде как не мне, но я всё услышала.
Кроме этого, Мика умудрилась подслушать разговор, где мама признавалась, что мне отец готовит сундук, наполненный голубыми сапфирами доверху. И несколько сундуков с золотом. И еще с чем-то важным именно для меня, для моей работы целителем.
А я весь месяц была в предвкушении и надеялась, что Тарок приедет. И, возможно, мы сразу же поженимся.
И за неделю до начала торжеств мама меня обрадовала, сказав, что делегация из Григоровского княжества к нам приедет. Они прислали ответ.
Ох, как же я была счастлива – словами не передать. Но, естественно, не посмела это показать, ибо знала, что мама терпеть не могла проявление излишних эмоций.
«Негоже будущей княжне как дворовой девке лыбиться», – каждый раз одергивала она меня, когда я, по её мнению, слишком сильно показывала свои эмоции.
При маме даже просто улыбаться, показывая зубы, было опасно, а я уж молчу про то, чтобы смеяться. За этим она очень строго следила. Напоминая мне каждый раз об ответственности перед подданными. И о том, что меня должны все уважать, а не хихикать со мной по углам.
Жаль, что письмо от княжича я так и не получала уже целых два месяца, но я надеялась, что он просто хотел сделать мне сюрприз, поэтому решил не отправлять своего сокола.
И вот настал мой день рождения – седьмое января.
Меня подняли рано утром, устроили мне тотальную пытку для всего тела, но я не особо сопротивлялась, ведь ждала в гости будущего мужа. Поэтому сама хотела быть самой красивой для него.
А потом меня нарядили в платье и сверху еще и красивую шубку накинули.
– Это наша Снегурочка…
– Красавица…
– Невеста…
– Будущая княжна…
– Выросла маленькая…
Слышала я восхищенные слова своих горничных и няньки, а сама внимательно смотрела на себя в зеркало и думала лишь о том, понравлюсь ли я своему будущему мужу. Он не видел меня целых три года. Я немного изменилась, стала взрослее. Но хотя бы не похудела. У нас худых в княжестве никто не любил. Худоба считалась признаком болезненности или бедности.
А я старалась питаться очень хорошо, чтобы не потерять свои
