За твоим плечом - Алла Анатольевна Гореликова
Лин отстала совсем немного, спрыгнула на балкон, успела увидеть мелькнувшую спину Назифа и услышать его же неожиданно угрожающий рык, от которого морозом продрало по коже. Мелькнул, отлетая в стену, низкий столик, со звоном брызнула во все стороны осколками ваза, под ноги покатились яблоки и апельсины, и Лин вбежала в комнату.
Кого именно Назиф прижимал к стенке, рассматривать не стала. Важнее была привязанная к кровати анха, беззвучно рыдающая, судя по запаху, в крайней степени ужаса.
Светлые кудряшки растрепались по подушке, скрученные веревкой тонкие запястья ярко алели — пыталась вырваться. На вспухшей щеке наливался кровоподтек. А рот ей этот урод все-таки заткнул.
— Сальма! Великие предки, Сальма. Назиф, я убью этого твоего… лично!
— Я ничего не сделал, владыка! Я правда ничего. Она…
Кажется, Назиф слегка придушил урода, потому что Лин услышала прерывистый хрип, и вопли оборвались.
Подскочила к кровати, по пути подхватив с пола нож, отложив в памяти — странно лежал, и нож совсем не для чистки фруктов. Разрезала веревки. Осторожно вытащила изо рта изжеванный пояс. Подняла Сальму, крепко прижала к себе, обняла.
— Ты цела? Он тебе ничего повредить не успел? Кроме того, что я и так вижу?
Сальма не отвечала, только вдруг почему-то начала икать.
— Она сама, владыка! Она хотела! Они же все…
— Заткнись! Мне не нужны оправдания! — на очередной рык Лин подняла голову. — Назиф волок толстого голого кродаха к двери, вытолкнул его наружу и вышел сам. Дверь грохнула, и Лин снова взглянула на Сальму.
— Он ска… ик… зал… сказал… — Сальма длинно всхлипнула, Лин осторожно погладила ее по волосам.
— Что сказал, Сальма?
— У т-тебя… т-такая б-белая… кожа, — она снова икнула и затряслась. — Н-на белом… кровь… к-красиво.
— Убью урода, — веско сказала Лин.
В комнату сунулся клиба в сером, но почти сразу посторонился, впуская мрачного Ладуша. Тот окинул взглядом разгром, задержался на них и поджал губы, быстро подходя к кровати.
— Где смертник, который это устроил? — спросил у Лин, торопливо ощупывая и осматривая притихшую Сальму.
— Назиф увел.
Сальма обеими руками вцепилась в Лин, Ладушу наверняка это мешало, но он не возражал.
— Мне доложили о криках из комнаты. Как я понял, вы с владыкой Назифом вовремя оказались поблизости?
— Да. Гуляли в саду — и крик. Он на балкон, я следом. Вспомнила, что у них своих анх нет, — Лин пыталась держать себя в руках, это требовало усилий, поэтому говорить получилось только вот так, коротко, отрывисто. Было бы проще выдвинуть вперед агента Линтариену, но из-за Сальмы не получалось. Лин не могла отстраниться, не могла воспринимать происходящее, как рядовой осмотр места происшествия, опрос пострадавших и доклад начальству. — Кажется, вовремя успели. Почти… Этот урод! Он Сальму порезать собирался.
— Собери ее одежду. Или вели принести.
Лин осмотрела комнату уже внимательнее. Кружевная накидка Сальмы висела, небрежно перекинутая через спинку кресла. Шелковые шаровары стекли на пол, лиф валялся там же. На ткани сверкали стеклянные осколки вазы.
— Нужно увести ее отсюда. Но не в сераль.
Лин покачала головой.
— Нельзя ждать, ей здесь плохо. Сальма, слышишь, Сальма? Вставай, наденешь мою накидку. Куда вести, господин Ладуш?
— Ко мне, — сказал вошедший Назиф. — Я ведь верно понимаю, что возвращать госпожу в сераль в таком виде нежелательно? В моих комнатах ее никто не потревожит. Там достаточно места для десятка анх.
— А вы не привезли ни одной, — прищурился Ладуш.
— Не думал, что у меня будет много времени для развлечений. Мои люди, как оказалось, считали иначе. Я прошу прощения от своего имени и от имени Шитанара.
— Куда вы дели своего прыткого приближенного, владыка?
— В карцере, — коротко ответил Назиф. — Ваш начальник стражи был так любезен, что предоставил мне такую возможность.
— Мы обсудим с вами эту ситуацию позже, — кивнул Ладуш. — Законы Имхары уважают гостей, но не настолько лояльны к насильникам, как в других лепестках.
— Я знаю и не стану защищать виновного.
Лин подняла Сальму, закутала в свою накидку. Та вдруг словно из транса вышла, схватила за руку:
— Не бросай меня, Лин! Мне страшно.
— Я с тобой, не бойся. И владыка Назиф тоже тебя защитит.
— Я пришлю евнуха, — сказал Ладуш. — Передам с ним успокаивающую настойку. Лин, проследи, чтобы Сальма выпила все. И мазь от синяков.
— Хорошо.
— Не бойтесь, госпожа, вам ничего не угрожает, — сказал Назиф и вдруг склонился, подхватывая Сальму на руки. — Так будет проще. Пойдемте.
Лин осторожно втянула воздух. Запах Назифа изменился. Даже если он и был сейчас в бешенстве, ярости или досаде от проступка своего подчиненного, догадаться об этом можно было по напряжению плеч, по нервно сжатым губам, но запах окутывал покоем и безопасностью. Очень похоже на то, как владыка Асир успокаивал трясущуюся в истерике Нариму.
Да, так и правда будет проще. Но Лин предпочла немного отстать. Хотя даже на расстоянии на нее тоже действовало. Дикое желание убить урода ушло, и это, пожалуй, было к лучшему.
— Лин, — негромко окликнул Ладуш. — Асир хотел видеть тебя. Позже. Уйдешь вместе с евнухом. Думаю, будет уместно, если ты сама расскажешь ему о случившемся. А Сальме я пришлю Хессу. Пожалуй, с ней ей тоже не будет страшно.
Да, Хесса точно могла помочь, даже, наверное, лучше Лин.
— Хорошо, господин Ладуш.
Покои Назифа Лин не рассматривала, все-таки ее сюда не приглашали, и при других обстоятельствах вряд ли она побывала бы здесь. Остановилась у двери в небольшую спальню, обильно задрапированную шелком, наверняка предназначенную для приближенной анхи Назифа. Прислонилась к косяку и молча смотрела, как Назиф укладывал Сальму, укутывал легким покрывалом, а после — положил ладонь на лоб. На Сальму действовало, она уже не всхлипывала и не тряслась, дышала тише и ровнее. Вздохнула глубоко, закрыла глаза.
— Она сейчас уснет, — негромко сказал Назиф. — Успокаивающая настойка не понадобится. Возможно, позже, когда проснется.
— С ней посидит Хесса, — Лин не знала, стоит ли вообще говорить об этом, но неясная тревога — не то чувство, которое стоит игнорировать. — Она моя подруга, и у нее болезненное прошлое и сложный характер. Простите, если я сейчас позволяю себе лишнего, но лучше, наверное, предупредить. Если среди ваших
