В расчете на любовь - Марианна Красовская
Я же решила — какого черта вообще? Сходила в дом, выбрала в серванте самое красивое блюдо и тарелки из тонкого фарфора. А когда Сафие начала мыть те, потрескавшиеся, в большом тазу, демонстративно их отобрала и бросила на каменный пол.
— Мать славного сына должна есть из самой лучшей и красивой посуды, — громко сказала я. — Я вам новых тарелок пришлю, с фабрики Долохова.
Сафие вдруг заохала, заплакала, бросилась собирать осколки, а свекровь спокойно сказала:
— Мой свекровь приданое быть. И верно, к чему старье хранить. От старый избавляться надо.
Мне стало нестерпимо стыдно. Зачем влезла, куда не просили? Вот дура! Обидела людей почем зря.
Отобрала у Сафие веник, сама принялась убирать осколки. На матушку глаза поднять боялась. Бабка вдруг захохотала громко и хрипло, как ворона закаркала. А потом взяла одну из чашек да с силой швырнула ее на землю.
— Жены брата подарок, — с хитрой улыбкой сообщила она мне. — Никогда не любила эту змею, и подарки ее ненавидела.
Сафие вдруг выдала длинную тираду и расколотила довольно-таки приличный кувшин.
— Дядя Нургиз принес, — перевела мне бабка. — Его сын к Сафие сватался, но не сложилось. Злой он, потом водой девочку облил за отказ.
А потом встала, принесла еще стопку тарелок (на вид новеньких) и вручила часть мне, часть свекрови, а часть племяннице:
— Бакбак-Деви прислал много всего. За голову моего сына откупался. Бейте, да громко!
Когда появился Андрэс, весь двор был усеян осколками посуды. На столе в большой нарядной супнице дымился хынгаль, а мы мирно пили чай с вареньем. Арбузным, как я поняла. И еще абрикосовым.
— Хынгаль Мирэ лепить, — с удовольствием сообщила свекровь сыну. — Красивей меня!
Вид у Барги стал совершенно ошарашенным. Он переводил изумленный взгляд то на следы вакханалии во дворе, то на меня, то на матушку, то на бабку. Сафие уже убежала, поэтому больше смотреть было не на кого.
— Альмира, что тут произошло? Вы… поссорились?
— Нисколько, — пожала плечами я. — Просто избавились от лишнего. Потом все подметем, не волнуйся. Садись вот ужинать.
— Ты и вправду сама готовила? Для меня?
— Ну да. Меня Ефа научила, ничего сложного.
— С ума сойти, — Барги опустился на стул и устало вытянул длинные ноги. — Я, кажется, все еще сплю. Что вообще происходит?
Матушка и бабка переглянулись и разом поднялись, сказали, что утомилась, и ушли в дом, деликатно оставляя нас наедине. Андрэсу пришлось самому накладывать себе еду, потому что я и не думала ему прислуживать. Довольно с него того, что принимала участие в готовке.
— Мне просто было скучно, — пояснила я. — Не думай, что это повторится. Я тебе не кухарка.
— В том-то и дело, — кивнул он. — Не кухарка и не поломойка. Я сам тут все подмету, не волнуйся. Значит, вы с моими женщинами поладили?
— Вполне. Они, кажется, хотят теперь жить со мной. Ну так я не против.
Барги все же подавился, закашлялся. Я с силой хлопнула его по спине.
— Не бей, не нужно. Хватит.
— Да что с тобой?
— Я просто тебя такой не знал. Даже не думал…
— И впредь не думай, — отрезала я. — Домой хочу побыстрее. К Нику. Ты ведь помнишь, что у нас с тобой брак не настоящий? Ты ведь мне это обещал! А сам уехал невесть куда, мне не сказал ничего, бросил меня тут одну! Так не делается, Андрэс. Я очень хочу закатить тебе скандал, но ненужной посуды, наверное, больше нет, да и матушку твою жаль. Поэтому давай ты утром меня отвезешь домой, и мы будем жить как прежде?
Он вдруг замолчал, нахмурился, отставил тарелку. Поглядел на меня внимательно:
— Я весьма ценю твою искренность, Альмира. Позволь только узнать, ночью — что было?
Я немного смутилась и пожала плечами:
— Взаимное удовольствие было. У меня, знаешь ли, тоже есть определенные потребности. И если мы в Икшаре женаты, то все очень даже пристойно получилось.
Что я несу? Разве можно так — в одной стране быть замужней женщиной, а в другой — свободной? Вообще подобный расклад меня бы более чем устроил. Но какой мужчина на это согласится?
Погодите, но ведь тогда выйдет, что и он в Урусе будет свободен? И сможет спать с кем захочет? Я так не согласна! Но…
— Мы все еще в Икшаре, — вдруг хрипло выдохнул Барги, криво усмехнувшись. — Твои… потребности уже удовлетворены?
Это все, что он услышал из моих жалких оправданий?
— Я же южная женщина, — опустила я ресницы. — Горячая и ненасытная.
Шумно выдохнув, он вскочил и схватил меня за руку. Потянул наверх, в спальню. Удовлетворять мои потребности. И свои, я полагаю, тоже.
Глава 25
Барги
— Золотце мое, я не повезу тебя в Вышецк, — твердо заявил мне Барги поутру.
— Это еще почему? — возмутилась я.
— Там Снежин.
— Уверен?
— Более чем. Я следил за ним. Ему нужен Ник. И ради того чтобы добраться до сына, он не пожалеет и его мать. Он лжец и негодяй, Мирэ.
— Ты преувеличиваешь, — отмахнулась я. — Не такой уж и негодяй. Он мог похитить меня еще в Гюртане, но ничего мне не сделал.
— И куда бы он тебя дел? — Андрэс начинал злиться, я видела, как у него подрагивали усы.
— Не знаю. Ну, мог бы прямо там убить. Нож в печень — и дело с концом.
— Мирэ, послушай…
— Нет, это ты меня послушай! — перебила я его. — Вези меня домой, да побыстрее! Иначе я пешком пойду, понял?
— Попробуй. В горах волки и барсы водятся. Ты им понравишься.
— Попрошу у твоего дядюшки сопровождение.
— Не думаю, что он станет слушать глупую и вздорную женщину. Безопаснее тебе сейчас остаться тут, в деревне.
— Да ты просто ревнуешь! — выкрикнула я. — К Снежину! Поэтому и не хочешь, чтобы мы встретились вновь!
