Потерянная душа - Марина Ефиминюк

Она стоит у самой кромки дороги и вытягивает руку, пытаясь остановить попутку. Мимо проносятся автомобили, поднимающие облака пыли. Она опаздывает, нервничает, поглядывает на наручные часы с простым кожаным ремешком.

Какой-то лихач, пролетев, точно черный снаряд, оглушил ее истошным сигналом, словно бы она стоит на дороге и мешает его движению. Широкая юбка задирается от потока горячего воздуха, и она не сдерживает раздражения, вызванного жарой, себе под нос называет ездока нехорошим словом.

В сумочке, перекинутой через плечо, разрывается мобильный телефон. Ее ждут, но она, черт возьми, никак не может поймать попутку!

Отчаявшись, она разворачивается, чтобы поехать на метро. В подземку она не спускалась несколько лет, давно забыла, каково это в тридцатиградусную жару ехать в набитом пассажирами вагоне и мучится от нехватки кислорода.

— Эй, девушка! — зовут ее. С недоумением она оглядывает через плечо. У тротуара стоит высокий черный внедорожник с затемненными окнами. Водителя не видно, но он кричит через раскрытое окно.

— Вас подвезти?

— Не надо, — бросает она. Большие черные машины она всегда ассоциировала с таким же, большими и черными, неприятностями.

— У меня работает кондиционер.

Теперь она понимает, что за рулем не взрослый мужчина, а парень. Он приманивает ее, зазывает. Кондиционер — какое освежающее слово! Совершенно точно она мечтает оказаться в прохладном месте. Интересно, если на земле хозяйничает адская жара, то в Преисподней сейчас заполярный холод?

В кармане снова взрывается звонком мобильный телефон.

— Да, пошло все к черту! — бормочет она, делая вид, что снова не услышала вызова.

Она встает на подножку внедорожника, проскальзывает внутрь и вытягивает ноги, чувствуя блаженство — босоножки с высокими каблуками сильно натерли пальцы.

— Привет. — Говорит он.

— Привет, — выдыхает она. Позволяет себе на секунду откинуться в удобном кресле, и только потом захлопывает дверь.

В автомобиле настоящий рай: прохладно, вкусно пахнет ванилью. Из колонок звучит терпкий, бархатный голос Нежной Соловушки. Песня только-только стала хитом, но уже гремит отовсюду, даже из уличных палаток, что, вероятно, и является мерилом народной любви.

— Вам нравится Анастасия Соловей? — спрашивает он. — Или выключить?

— Все в порядке. — Она пытается скрыть улыбку. — Оставьте. Это неплохая песня.

Она снимает солнцезащитные очки. Взгляд останавливается на мужских руках, уверенно державших руль. Его запястье перетянуто красной шерстяной ниткой с бирюзовым камушком лазуритом.

Вид этих крепких рук вызывает у нее в животе сладкий спазм. Просто она еще не подозревает, что рядом с этим человеком ее ждет мучительное разочарование в любви, животный страх, а в самом конце — черная холодная ночь, отравленная запахом полынной гари.

Настю разбудил ослепительный свет, безжалостно льющий в окно без штор. Поморщившись, девушка перевернулась на другой бок, но от солнца, казалось, не было спасенья. Комната утопала в лимонно-желтых лучах.

Смирившись с тем, что заснуть уже не выйдет, Настасья открыла глаза и тут же обнаружила, что лежит в кровати одна. Половина Ярослава пустовала. Нахмурившись, девушка поднялась и мимоходом погасила настольную лампу, оставленную на ночь включенной. В комнате была закрыта дверь, хотя Настя точно помнила, что оставляла ее открытой.

Прошлепав босыми ногами по холодному полу, она вышла в гостиную и в замешательстве встала в дверях, точно бы споткнулась о невидимый порожек. Ярослав сидел на полу, привалившись спиной к дивану и прикрывая ладонью глаза. На журнальном столике стояла открытая бутылка с виски и налитая стопка. С первого взгляда на мужчину Настя вдруг поняла, что он не пришел спать к ней, потому что провел всю ночь в компании этой самой бутылки. От дурного предчувствия у девушки засосало под ложечкой.

— Ярослав? — осторожно позвала она.

Он убрал руку и в упор посмотрел на Настю. Глаза были красные и воспаленные, движения нетвердые.

— Почему ты здесь? — Она растерянно указала рукой на бутылку.

Ярослав молчал долгую минуту, только смотрел, холодно и отстраненно, отчего у певицы свело живот.

— Извини, — наконец, произнес мужчина и, отведя взор, опрокинул полную рюмку. Проглотив, он даже не поморщился. — Хорошо спала?

— Да, — тихо оборонила она, следя за тем, как хозяин дома наливает очередную порцию. — Ты пил всю ночь?

— Если бы это еще помогло… — пробормотал тот, осторожно вернув бутыль на прежнее место на столике. Вдруг стало ясно, что он гораздо трезвее, чем, вероятно, хотел бы оставаться. Он словно бы пытался выскользнуть из реальности, затуманить мозг, но никак не мог опьянеть.

— Я, наверное, лучше пойду к себе, — пробормотала Настя, вдруг догадавшись, что ее присутствие утруждает Ярослава, и он бы хотел поскорее избавиться от ночной гостьи.

Мужчина пожал плечами, без вопросов отпуская певицу на все четыре стороны.

— Ну, хорошо… — пробормотала она и направилась в прихожую, но не удержалась: — Я чем-то тебя обидела?

Прозвучало резче, чем она рассчитывала. Но ведь не каждый день она просыпалась в спальне мужчины и выясняла, что по известной только ему причине он предпочел провести ночь не в ее компании, в обществе бутылки.

— Почему ты так решила? — сухо уточнил Ярослав, хватаясь за рюмку.

— Потому что сейчас начало седьмого утра, а ты напиваешься и говоришь со мной сквозь зубы!

— Поразительная наблюдательность… Мне нравится твоя способность, ничего не понимая, делать абсурдные выводы. — Глядя в пустоту, хозяин дома недобро усмехнулся и залпом проглотил очередную порцию виски.

Наверняка, он и сам осознавал, что ведет себя, как кретин, а позже, когда протрезвеет, будет сильно сожалеть у грубости.

— Я скажу тебе одну ведь, Ярослав! — разозлилась Настя. — Если ты хочешь, чтобы я ушла — без проблем, но не смей меня оскорблять, иначе я закрою дверь в свою квартиру, и ты туда больше никогда не войдешь…

— Я видел ее! — перебил Ярослав, прерывая запальчивую тираду, и, болезненно сморщившись, потер переносицу.

— Кого? — ошарашено уточнила певица.

— Киру Краснову!

Настасья могла поклясться, что у нее вытянулось лицо. Горло сдавило. Она боялась даже предположить, в каком виде мятежная душа предстала перед неустрашимым скептиком, отчего теперь он накачивался крепким алкоголем.

— Как? — хрипловато спросила девушка.

— Она вселилась в тебя!

У Насти под ногами качнулся пол. Первой мыслью, пришедшей в голову, оказалась совершенно бестолковая мысль, что не существовало никакого вандала, не происходило никакого взлома — она сама разгромила свою квартиру!

Девушка быстро облизала пересохшие губы и спросила, различив в собственном голосе дрожь:

— Это было