Кофейные чары Герцогини - Кэлли Рин
Каэлан и Элинор переглянулись. Их мысленный крик о помощи, посланный через Сердце, был услышан.
— Ваш отец… адмирал… он согласен помочь? — спросила Элинор, боясь поверить.
Люсьен горько усмехнулся.
— Мой отец стар и осторожен. Он не хочет войны с Валерией. — Он сделал паузу. — Но я не спросил его разрешения.
Он объяснил. Узнав об осаде Солиндейла (новости, как ни старалась Валерия, расползались быстро) и получив «сигнал», он поднял свой личный флот — не весь флот Таргариенов, но formidableную эскадру из быстрых кораблей и опытных ветеранов. Он действовал без санкции отца, по собственной инициативе.
— Вы спасли мне честь, когда я был ослеплён гневом, — сказал он, глядя на Элинор. — И вы предложили мне честный мир, когда могли унизить. Дом Таргариенов помнит свои долги. И свою дружбу. — Он повернулся к Каэлану. — Мой флот стоит за горизонтом. Дайте мне сигнал, и мы ударим по их тылам, по их supply lines. Мы зажмём их в тиски между городом и морем.
Это был не полный разгром врага. Но это был шанс. Шанс измотать их, лишить подкреплений и, самое главное, — надежды на скорую победу.
Каэлан не стал долго раздумывать. Он протянул руку Люсьену.
— Лорайн не забудет этой услуги, — сказал он просто. — Действуйте.
Люсьен кивнул.
— Ждите огня на воде. — И, поклонившись Элинор, удалился так же быстро, как и появился.
На следующую ночь с моря донёсся грохот. На horizonте полыхали алые зарева — горели валерийские транспортные корабли и прибрежный лагерь. Атака Таргариенов была стремительной и безжалостной.
Осада Солиндейла не была снята, но хватка врага ослабла. Впервые за долгие недели у защитников появилась realная надежда. Война вступила в новую фазу.
Чудо пришло с моря. Через два дня после отражения штурма дозорные на башнях заметили на горизонте паруса. Не алые паруса Валерии. Чёрные паруса с золотым драконом — цвета дома Таргариенов.
К городу приближался не флот, а один-единственный, быстрый корабль. Он прошёл сквозь блокаду (валерийские корабли, увидев знамя, почему-то не стали его атаковать) и бросил якорь у полуразрушенной пристани.
С корабля сошёл человек в дорожном плаще. Это был Люсьен Таргариен. Он был один, без охраны. Его проводили в цитадель к Каэлану и Элинор.
Они встретили его в тронном зале. Люсьен выглядел усталым, но его глаза горели решимостью.
— Я привёз ответ, — сказал он без лишних церемоний. — На ваш зов.
Каэлан и Элинор переглянулись. Их мысленный крик о помощи, посланный через Сердце, был услышан.
— Ваш отец… адмирал… он согласен помочь? — спросила Элинор, боясь поверить.
Люсьен горько усмехнулся.
— Мой отец стар и осторожен. Он не хочет войны с Валерией. — Он сделал паузу. — Но я не спросил его разрешения.
Он объяснил. Узнав об осаде Солиндейла (новости, как ни старалась Валерия, расползались быстро) и получив «сигнал», он поднял свой личный флот — не весь флот Таргариенов, но formidableную эскадру из быстрых кораблей и опытных ветеранов. Он действовал без санкции отца, по собственной инициативе.
— Вы спасли мне честь, когда я был ослеплён гневом, — сказал он, глядя на Элинор. — И вы предложили мне честный мир, когда могли унизить. Дом Таргариенов помнит свои долги. И свою дружбу. — Он повернулся к Каэлану. — Мой флот стоит за горизонтом. Дайте мне сигнал, и мы ударим по их тылам, по их supply lines. Мы зажмём их в тиски между городом и морем.
Это был не полный разгром врага. Но это был шанс. Шанс измотать их, лишить подкреплений и, самое главное, — надежды на скорую победу.
Каэлан не стал долго раздумывать. Он протянул руку Люсьену.
— Лорайн не забудет этой услуги, — сказал он просто. — Действуйте.
Люсьен кивнул.
— Ждите огня на воде. — И, поклонившись Элинор, удалился так же быстро, как и появился.
На следующую ночь с моря донёсся грохот. На horizonте полыхали алые зарева — горели валерийские транспортные корабли и прибрежный лагерь. Атака Таргариенов была стремительной и безжалостной.
Осада Солиндейла не была снята, но хватка врага ослабла. Впервые за долгие недели у защитников появилась realная надежда. Война вступила в новую фазу.
Чудо пришло с моря. Через два дня после отражения штурма дозорные на башнях заметили на горизонте паруса. Не алые паруса Валерии. Чёрные паруса с золотым драконом — цвета дома Таргариенов.
К городу приближался не флот, а один-единственный, быстрый корабль. Он прошёл сквозь блокаду (валерийские корабли, увидев знамя, почему-то не стали его атаковать) и бросил якорь у полуразрушенной пристани.
С корабля сошёл человек в дорожном плаще. Это был Люсьен Таргариен. Он был один, без охраны. Его проводили в цитадель к Каэлану и Элинор.
Они встретили его в тронном зале. Люсьен выглядел усталым, но его глаза горели решимостью.
— Я привёз ответ, — сказал он без лишних церемоний. — На ваш зов.
Каэлан и Элинор переглянулись. Их мысленный крик о помощи, посланный через Сердце, был услышан.
— Ваш отец… адмирал… он согласен помочь? — спросила Элинор, боясь поверить.
Люсьен горько усмехнулся.
— Мой отец стар и осторожен. Он не хочет войны с Валерией. — Он сделал паузу. — Но я не спросил его разрешения.
Он объяснил. Узнав об осаде Солиндейла (новости, как ни старалась Валерия, расползались быстро) и получив «сигнал», он поднял свой личный флот — не весь флот Таргариенов, но formidableную эскадру из быстрых кораблей и опытных ветеранов. Он действовал без санкции отца, по собственной инициативе.
— Вы спасли мне честь, когда я был ослеплён гневом, — сказал он, глядя на Элинор. — И вы предложили мне честный мир, когда могли унизить. Дом Таргариенов помнит свои долги. И свою дружбу. — Он повернулся к Каэлану. — Мой флот стоит за горизонтом. Дайте мне сигнал, и мы ударим по их тылам, по их supply lines. Мы зажмём их в тиски между городом и морем.
