Жена морского дьявола - Александра Бессмертных
– С той роковой ночи я зарёкся больше не притрагиваться к ней как муж, опасаясь усугубить ситуацию. Вскоре мы узнали, что ждём тебя. Слава Триединому, ты родилась в срок и здоровой малышкой.
Барон отстранился, заглядывая дочери в глаза.
– Ника, это жуткое мучение ждать неминуемой кончины любимого человека. Все шесть лет я корил себя за эту ошибку. Мы обратились к храмовникам, к главе города, они изменили запись в нашей родословной на имя Веренборг и предоставили в пожизненное пользование это поместье.
К горлу Ники подкатил тугой ком, она поспешила вывернуться из отцовских рук и стрельнула укоризненным взглядом из-под полуопущенных ресниц.
– Если… – губы задрожали от переизбытка эмоций. Раньше она не осмеливалась заговаривать на эту тему. – Если ты так любил маму, то почему женился на Карнель практически сразу же! Да ещё и… Лиана!
Нику трясло, смешались обида за мать, не утихнувшая боль от утраты. Ярость кипела, ворочалась в груди ядовитой змеёй, требуя ответов.
– Ника…
Чарльз сглотнул вязкую слюну, дыхание его застряло в лёгких. Страх быть непонятым, отвергнутым дочерью пережал горло колючей проволокой, но барон сумел выдавить из себя:
– Я обещал Аурелии, что смогу вырастить тебя обеспеченной, что ты ни в чём не будешь нуждаться…
Ника не выдержала и перебила:
– Отец! И причем тут Карнель?!
От крика дочери Чарльз вздрогнул, словно его неожиданно хлестнули плетью. Ощутимо так. В груди стало тесно от боли собственного предательства перед первой женой. Кулаки барона сжались.
– Ты не видела, но когда умерла Аурелия, к нам в дом поздно вечером заявились жрецы и потребовали, чтобы я снова женился после траура. «Не пристало наследнице великого рода расти без материнской любви и ласки», – заявили они. А как стал известен пол ребёнка к нам наведался Верховный Апостол и потребовал заключить брачный договор с Ридани.
Ника слушала и ужасалась. Как у властителей и жрецов Триединого всё просто и быстро! Ноги ослабели, она рухнула в кресло. Правда давила каменной плитой.
– С Карнель у нас брак по расчету, а ребенок в течении года – одно из условий договора, иначе отец лишил бы её наследства. Не я выбрал её себе в супруги.
У Чарльза закололо кончики пальцев, захотелось утешить дочь, но не решился. Мог лишь стоять, сжимать и разжимать кулаки.
– Мне жаль, Эриника. Твое замужество… Изначально брачный договор заключался с молодым наследником, но к сожалению юный господин погиб при трагических обстоятельствах пятнадцать лет назад. Теперь же… из живых Ридани остался только Фоорп.
Отец сокрушенно покачал головой и добавил:
– Дочка, если ты свяжешь свою жизнь с кем-то помимо Ридани, то… просто погибнешь.
Просто погибнешь.
Громкое эхо ещё долго отзывалось в пустой голове.
Глава 2
Красавец сокол поднырнул под пышное облако и спикировал вниз к беспокойному зеркалу океана. Самцу не терпелось узнать, кто такой смелый и глупый забрёл в Мёртвые воды. Затерянный лабиринт никого не щадит, останки множества кораблей и моряков, а также их проклятое золото с другими сокровищами покроются на морском дне.
Черный, как камень оникс, огромный корабль безжалостно рассекал волны ведомый капитаном, за которым стелился шлейф грозной славы и холодного расчёта. Поверженные волны тихонько стенали и бились о борт корабля, играли лазоревыми бликами в лучах полуденного солнца.
Сокол пустился в вираж, снизился и стремительно пронёсся над палубой мимо сонных, но знающих своё дело матросов, взмыл вверх и вцепился острыми когтями в мачту, желая немного понаблюдать за непрошеным гостем. Скосил глаза-бусинки для наилучшего ракурса, однако пируэты не могли быть не замечены хозяином судна. Не успела птица просидеть и пол минуты, как её согнала арбалетная стрела.
– Лети прочь и предупреди ведьму о моем визите.
Низкий грубый голос сопровождается испуганным соколиным криком, а спустя пару мгновений с бордовых парусов под ноги пирата приземлились выпавшие коричневые перья. Мужчина насмешливо хмыкнул и наступил на них носком кожаного сапога.
– Трусливая птица. – Из провала капюшона лица не разглядеть, но смельчакам обычно хватает поймать злой алый взгляд и уяснить, что связываться с этим человеком лучше не стоит.
Мужчина в плаще прошел и встал за штурвал, собираясь лично провести корабль – своё детище через опасные скалистые участки, чтобы наконец добраться до искомого затерянного острова.
Перепуганный сокол достигнув ветхой с виду лачуги, скрытой в горном ряде и меж дремучих лесов, с разлету прошмыгнул в распахнутое окошко и плюхнулся на любимую жердочку, он принялся крикливо жаловаться на своего обидчика хозяйке.
Седовласая женщина облаченная в застиранное парчовое платье заляпанное зельем помешивала деревянной продолговатой ложкой мутное зелёное варево в котелке над горящим очагом. Висящие на морщинистой шее множество различных амулетов и оберегов, бусины, заплетённые в волосах, мерно покачивались и позвякивали в такт древнему песнопению, что лилась из уст пророчицы.
– Знаю, знаю, мой хороший. Он невежа и грубиян, – успокаивала старица любимца в перерывах между строчками. – Таким неотёсанным Его сделала тяжёлая судьба. Ты уж прости.
Сокол ещё поворчал для порядка, но вскоре успокоился и даже задремал на облюбованном месте, а женщина продолжила свое занятие. Закончила ритуал к заходу солнца и присела ожидать гостя. С последним лучом в дверь громко постучали.
– Заходи, коль пожаловал. Чего теперь топчешься на пороге?
Тяжёлая дверь избы отворилась, в проём согнувшись в три погибели протиснулась внушительная фигура. Выпрямиться в полный рост мужчине не позволял низкий потолок, пришлось усесться на жёсткую лавку.
Чёрные глаза с алым отблеском светились из-под неизменного капюшона, пират никогда не снимал покрова головы не перед кем. О нём ходят разные слухи, люди судачат о безобразности его лица и гнусном жестоком характере, он разграбил и потопил множество судов.
Он медленно обшарил взглядом внутреннее убранство домишка, на глаза попался дубовый стол, заваленный всеми возможными склянками, свитками, травами и побрякушками; в одном из углов прямо под потолком висело вырезанное из дерева лико Триединого, на пристенных полках курились благовония и тлели свечи.
Старуха обнаружилась на трехногом табурете возле большого котла. За её спиной на увешанной черепками и сухими ягодами коряге гордо хохлился и недобро глазел в ответ сокол.
– Здравой будь, ведунья.
– И тебе не хворать. Зачем явился, дьявол морей?
Серые подслеповатые глаза старицы уставились на пришлого выжидающе, с прищуром. Женщина сложила руки под грудью и ногу на ногу завела. Пират замер, на мгновение ему почудилось, что перед ним сейчас
