Потерянная душа - Марина Ефиминюк
Им оказался мужчина, некоторое время назад споривший с Катериной. Брюнет был высок, холен и хорошо одет. Отшатнувшись, с удивленной гримасой он разжал пальцы и выпустил разъяренную пленницу.
— Все? — сквозь зубы процедила Настя.
— Пожалуйста, подожди!
Наверняка, прежде они водили близкое знакомство, раз он так запросто обращался к звезде. Встречи с приятелями из прошлого каждый раз становились для Настасьи изощренной пыткой. Она никого не могла вспомнить. Приходилось изображать фальшивую радость, задавать нейтральные вопросы о жизни, выслушивать истории о делах чужаков. Каждый раз она насиловала память, как неудачливый рыбак, мучительно пытаясь выловить из мертвого водоема любые, хотя бы даже незначительные, рыбки-образы. Амнезия убивала в Насте желание общаться с людьми.
— Что ты хотел? — не зная, какие отношения связывают старшую сестру и повесу, явно младшее той на несколько лет, певица выбрала нейтрально-холодный тон.
— Нам надо поговорить.
— Нам — в смысле, нам двоим? — Настя помахала рукой, указывая то на себя, то на незнакомца. — А есть о чем?
Мужчина молчал, на скуластом лице ходили желваки, сжатые губы превратились в тонкую бледную линию.
— Хорошо, — певица пожала плечами и, посчитав разговор оконченным, направилась на поиски сестры.
Туман в танцевальной зоне уже рассеялся. Орала музыка. Горький аромат полыни истаял, духота пахла чужими духами и алкоголем.
Катерина как будто сквозь землю провалилась. Вероятно, старшая сестра пряталась от чудовищного грохота вечеринки в спокойной зоне с тихой музыкой и медленными разговорами. Лавируя между людьми, Настя заторопилась в нужную сторону. Певица отчаянно надеялась, что не встретит очередного знакомого-незнакомца, который постарается втянуть ее в бессмысленную беседу.
Но все вышло в разы хуже. Пока она пыталась добраться до предположительного убежища сестры, на сцену вышел ведущий в изрядно помятом пиджаке и что-то заговорил в микрофон. Слабый голос молодого человека утонул в гвалте подвыпившей толпы. Кажется, для гостей осталось секретом, о чем же разглагольствовал парень?
Настасью же, пробиравшуюся сквозь хмельной народ, нагнал жаждавший поговорить брюнет. Он крепко перехватил локоть девушки и даже успел открыть рот, словно бы мог перекричать людской гул, как ведущий бабахнул радостным воплем, отчего неприятно запищали колонки.
— Наша звезда, девушка с обложки — Анастасия Соловей! — Рукой он указал на опешившую певицу.
Разрезавший потемки яркий луч заключил Настю в компании кавалера в ослепительный круг. Захваченные врасплох прожекторным светом они, крепко-накрепко держась за руки, попали под перекрестные взгляды. Сощурившись, девушка нагнула голову и смущенно вырвала руку из цапких пальцев преследователя. Тот, прижав ко лбу ладонь, лихорадочно озирался вокруг. В тишине пробегали шепотки. Наверняка, со стороны Настя с сестриным ухажером выглядели так, словно бы их застали врасплох на выяснении отношений.
Вдруг страшно зачесалась шея. Не справившись с нервами, Настасья поскребла зудящее место. Она была уверена, что со стороны выглядела пьяной простушкой с размазанной под глазами тушью. Девушку охватывал невыносимый стыд и за смытую косметику, и за заляпанное платье, и за незнакомого мужчину, стоявшего рядышком. Казалось, что клуб превратился в цирковую арену, а приглашенная звезда — в вызывающего жалость клоуна. Не придумав ничего поумнее, с глупой улыбкой на устах певица помахала рукой, точно бы здороваясь с многочисленными гостями. Певица окончательно уверилась, что не сможет спасти реноме ни одной покаянной пресс-конференцией…
И в острой тишине раздался пронзительный женский визг, заставивший всех без исключения повернуться на вопящий голос.
Горел фонтан с шампанским, неведомым образом превратившись в факел! Из наполненной вином чаши вырывались легкие голубоватые языки, словно бы из-под пола внутрь чаши, как в конфорку, тек газ. По желобкам бежал жидкий огонь, выплескивались полупрозрачные струи огня. В воздух взлетали искры, но очень быстро оседали на пол сгоревшим пеплом.
Не успел народ в полной мере осознать ужас происходящего, как в руках гостей один за другим стали вспыхивать бокалы с алкоголем, превращаясь в удивительные свечи. Одна дамочка с воплем отбросила фужер. Шампанское выплеснулось на длинное платье, и огонь прочертил на подоле кривой изогнутый след. За короткие оторопелые секунды пламя, как живое, охватило зал.
Паника началась враз, точно кто-то невидимый, давая старт, громыхнул спортивным пистолетом над головой оцепеневшей публики. Толкаясь и крича, гости бросились на выход.
Включился верхний свет, не умаляя, а усугубляя хаос. Работники с огнетушителями бесполезно боролись с живучим пламенем. Однако оно не боялось пены, пробивалось через плотный вязкий слой, перекидываясь с поверхности на поверхность.
— Настя, идем! — Брюнет тащил певицу к выходу, жестко расталкивая людей локтями.
— Катя! — выкрикнула та, пытаясь вырваться. — Моя сестра осталась в клубе!
— Она уехала домой!
— Нет, она здесь!
Он, конечно же, врал. Катерина побоялась бы оставить младшую сестру одну на растерзание сотни незнакомых людей!
В дверях, похоже, начиналась давка. Охранники делали безуспешные попытки успокоить народ, развести потоки по разным дверям. Однако смертельная опасность вытеснила из людей человеческие черты, сохранился лишь животный инстинкт самосохранения.
Кто-то толкнул Настю, и она едва не упала под ноги обезумевшей толпы. Рука выскользнула из влажных пальцев брюнета.
— Эй, ты где? — закричала она, испугавшись, что ее просто-напросто затопчут.
— Убирайся… — прошептал над ухом хрипловатый голос. Горячую шею обдало чужим ледяным дыханием. Она резко обернулась, влетев в чью-то грудь.
Мертвая не пожелала проявиться, но Настя чувствовала ее присутствие каждой клеточкой тела. От страха она остолбенела. Испуганные люди с пустыми от паники глазами пихались, больно тыкали локтями, не соображая, старались оттолкнуть помеху с дороги.
Настя не двигалась — ноги не шли. Она чувствовала, как кто-то дышит ей в затылок. На голые плечи легли тяжелые ладони, сжали ключицы. Лед пробрался под кожу, медленно растекался по груди, подбираясь к гулко бьющемуся сердцу.
— Убью! — свирепо прошипел мертвый голос потерянной души, и певица сорвалась с места, не осознавая, что пытается пробиться в противоположную движению толпы сторону. Это ужас толкал в спину и слепил.
— Умри, наконец! — прохрипела потусторонняя преследовательница.
И вдруг Настя обнаружила себя кружащейся на одном месте посреди пылающего зала. Словно в замедленной съемке вокруг полыхал пожар, двигались незнакомые люди.
Девушка осознала, что стоит в плотном, сжимающемся кольце голубого огня. Он подступал, заставляя ежиться, сжимать голову в плечи. Вдруг Настасья почувствовала, что пламя не обжигало, наоборот, оно казалось мертвенно-холодным, как прикосновение льда.
Оцепеневшая певица замерла посреди хаоса. Она должна была бежать, но ноги снова приросли к полу. Почему другие не чувствовали, что пламя не давало жара, не приносило боли
